полдень, о чём мой желудок уже не раз мне напомнил. На обратном пути Аманда как-то подобрела. Нет, она не стала Амандой счастливых дней нашей дружбы, когда мы с ней были заодно и наша дружба была таким же неоспоримым фактом, как нос посреди лица. До такого было ещё далеко, но шажок в эту сторону был сделан. Мы гадали, каким мог быть клад, найденный аббатом Соньером, но наш разговор прервался из-за внезапного окрика. Этот голос я узнал бы из тысячи. Робин!
Мы встретились с группой, где изначально должна была быть Аманда, и верзила, размахивая руками, вопил:
– Ну что, ботаны, вас там не сдуло ветром?
Его приятель Кевин скорчил рожу и издал какое-то тявканье, которое, видимо, должно было изображать смех. Подружки Аманды захихикали у него за спиной, и Аманда тоже натужно засмеялась.
Я знал, что она гораздо умнее и эти дурацкие шуточки не для неё, но прекрасно понимал, почему она тоже смеётся. Очень трудно заслужить уважение и любовь тех, кто считаются самыми крутыми в классе. Приходится подстраиваться, подыгрывать, веселиться, даже когда тебе не очень-то весело.
Мы должны были встретиться на перекрёстке и разойтись в разные стороны. Тома уже заготовил снежок. Я отрицательно покачал головой и даже махнул рукой: не надо вмешиваться. Он покосился на Аманду, которая весело махала руками подружкам, и бросил снежок в сугроб.
Тома, Фарид и я вошли в столовую и сразу услышали, как потрескивает огонь в огромном камине. Мы поспешили навстречу долгожданному теплу. Температура в помещении была на этот раз вполне достойная, но нам так хотелось отогреть озябшие руки…
Камин был выложен каменными плитками с вырезанными на них барельефами. Изображения на них, похоже, складывались в какой-то сюжет, прямо как в комиксе.
– Замечательное сооружение, не так ли? – басом спросил господин Плантар.
Сердце у меня так и подпрыгнуло: этот человек обладал удивительной способностью незаметно возникать ниоткуда. Как привидение.
– Здесь рассказывается история о том, как царь Соломон строил храм в Иерусалиме. Художник не оставил своего имени, так что автора мы не знаем. Зато из заметок аббата Соньера нам совершенно точно известно, что он заплатил за барельефы целое состояние.
В столовой появилась следующая группа ребят, и господин Плантар исчез где-то в стороне кухни так же незаметно, как появился.
Вырезанные на небольших плитках изображения были изящными и выразительными. Тома и Фарид уже повесили куртки на стулья, заняв стол поближе к камину, а я всё стоял и смотрел на каменные картинки. Потом пересчитал плитки: ровно шестьдесят четыре.
Я направился к нашему столу, снял куртку и твёрдо решил подойти к Аманде и рассказать о своих открытиях. Как-никак мы с ней вместе совсем недавно были в самой гуще событий – это я про сокровища тамплиеров. Я не сомневался, что всё это заинтересует её не меньше меня: и возможное зашифрованное послание на пергаменте, и число шестьдесят четыре, которое встречается повсюду – плитки на полу в Магдале, плитки на камине, – и гигантская фигура в плаще с фонарём, выходившая с кладбища.
Я уже сделал шаг к Аманде, но тут вошли её подруги, и она побежала к ним, раскинув руки, словно они не виделись долгие годы. В этот миг я понял, что Аманды, с которой я так сдружился, больше нет. Возможно, она когда-нибудь и появится, но точно не сейчас. В горле снова застрял противный комок.
Глава 10
Метель разыгралась не на шутку, так что продолжение экскурсии пришлось отложить. Оба наши класса после обеда снова собрались в столовой на лекцию об истории Окситании и катарах. Но, как выяснилось, всех волновала другая история – о загадочном обогащении аббата Соньера, потому что многие ребята задавали про него вопросы. Тогда слово взяла моя мама – судя по всему, она лучше всех разбиралась в этих событиях. Так что никто не возражал, чтобы она продолжила рассказ о прошлом деревни Ренн-лё-Шато.
После ремонта церковки Беранже Соньер по-прежнему считался у себя в приходе священником-бедняком, который всеми силами ищет средства, чтобы по-настоящему привести в порядок вверенный ему храм. Но не прошло и нескольких месяцев, как Соньер скупил чуть ли не всю землю возле деревни и затеял грандиозное строительство. В большом доме, где мы поселились, когда-то размещались и монашеские кельи, и семинария, и приют для паломников. А его убранство было даже слишком роскошным, обычно служители церкви довольствовались куда более скромным. Ещё аббат построил себе дом, назвал его виллой Бетани, разместил там картины и скульптуры, прекрасные и очень дорогие, и развесил гобелены из самых знаменитых мастерских того времени. И вдобавок он перекроил всё кладбище, меняя надгробия местами по своей прихоти, что вызвало у жителей деревни бурю возмущения. Где это видано, чтобы священник тревожил покойников?! Никогда такого не бывало!
В конце концов, появились знаменитая башня Магдала – та самая, которую мы осматривали утром, – и её сестра-близнец, только вся из стекла, на другом конце усадьбы. Сама усадьба, если посмотреть на неё сверху, представляла собой правильный квадрат. Постройки чётко делили его на части. Но чего добивался таким образом аббат, никто не знал. А может, он вовсе ничего не добивался, расчерчивая этот свой квадрат. Кто ж его поймёт?
История таинственного клада оставалась никому неизвестной до пятидесятых годов, пока два журналиста не приехали в эти места, не наслушались от местных жителей всякого-разного, не озадачились загадкой сами и не решили ошарашить всех сенсацией. Статью «Кюре-миллиардер» напечатали на первой странице самой крупной ежедневной газеты, и с этого дня страну охватила лихорадка под названием «Ренн-лё-Шато».
После публикации об удивительных событиях археологи, учёные, историки, искатели кладов и всяческих приключений посрывались с мест, чтобы своими глазами увидеть маленькую деревушку в Окситании. Каждый из них отправлялся в путь с твёрдой уверенностью, что именно он-то и отыщет загадочный клад или хотя бы подтвердит его существование. Приезжие искали и копали повсюду – в самой деревне и в окрестных лесах, – они переворачивали тяжёлые валуны и плиты, ломали их, дробили, а иногда взрывали динамитом.
Наконец мэрия приняла самые строгие меры и 18 июля 1965 года распорядилась запретить любые раскопки в Ренн-лё-Шато и во всех ближайших коммунах. В деревне стало поспокойнее, но жара искателей этот запрет не охладил. Невероятная легенда продолжала тревожить людей с пылким воображением. Она тревожит их и сейчас.
* * *
В общем, получилось так, что в столовой мы провели почти целый день и всё ещё сидели там, когда господин Плантар с двумя поварами принялись расставлять столы и стулья для ужина.
После нам дали свободное время до того, как погасят свет, как вчера. Все ринулись в большой дом, отважно одолевая метель и лютый холод.
Холл внизу встретил нас уютным теплом. Красные языки пламени плясали в камине, таинственный полусвет располагал к дружеским беседам. Взрослые тут и расположились. Они уселись на небольшие диванчики, стоявшие по углам, и стали пить чай. В центре холла стояли массивный дубовый стол и здоровенный ящик с настольными играми, лото, домино, картами и всяческими головоломками. Уже собиралась компания любителей «Монополии», другие ребята предпочли старую-престарую игру «Кто первый». Подлизы отправились к учителям обсуждать их любимые предметы. Несколько групп, в том числе и закадычные друзья Аманды, разбрелись по комнатам наверху, собираясь заниматься неизвестно чем.
Мы с Тома были ровно посерёдке: тоже хотели пойти наверх, нас ожидал там решающий матч. Надо же закончить вчерашнее соревнование. Мама взглянула на меня, когда я направлялся к лестнице, и я помахал ей рукой, уверенный, что никто на нас не смотрит.
Мы вошли к себе в комнату и… недолго раздумывали, кто тут повеселился. Всё оказалось перевёрнуто вверх дном. Матрасы затолканы в крошечную ванную, простыни связаны между собой и свалены горой среди комнаты. Все вещи из чемоданов разбросаны где попало. Добрых полчаса мы приводили вещи и жилище порядок, а когда разложили всё по местам, обнаружили, что шахматные фигурки испарились. Осталась одна-единственная – чёрный слон, – которую любители шахмат называют «сумасшедший».
Тома покраснел от злости и, стиснув зубы и кулаки, направился к двери.
– Ты куда? – встревожился я.
– Задам им урок! Обещаю, они хорошо его запомнят!
– Кто они?
Тома развернулся ко мне.
– Не притворяйся, будто понятия не имеешь! Не хуже меня знаешь, кто здесь насвинячил. Этот идиот – верзила Робин. Со своим дружком –
