«духовкой», «гуманкой» и «нетленкой», действительно оказалось на редкость милым и располагающим к задушевным беседам заведением. Облагороженные незатейливой ручной росписью стены, низкие сводчатые потолки, деревянные столики, тряпичные занавесочки и совершенно отлетевшие повелители прилавка, как-то сразу покорили мое сердце. Я решил, что этот гостеприимно-вегетарианский рай вполне подходящее для меня место. А вот Олег Владимирович, держащийся везде и всюду так, словно ему принадлежит сам воздух, которым он дышит, в этом скромном, этническом рае выглядел неуместно. Но его это, похоже, ничуть не смущало. Он подошел к стене, на которой стройными рядами висели аляпистые кружки и промурлыкал:
– Мне нравится это место, здесь, как правило, тихо, а еще у них красивые кружечки. Выбирай любую.
– Вон ту, – зеленую с синей полосой, – попросил я.
– Отличный выбор, – похвалил меня Олег Владимирович, бережно снимая кружку с держателя. – Рекомендую селедку под шубой и вот эти маленькие штучки. Не знаю, из чего эти черти их готовят, но пальчики оближешь, – посоветовал он мне, как знаток местной кухни.
– Я думал, это вегетарианское кафе, а тут селедка, – удивился я.
– А ты думаешь там настоящая рыба? Имитация, подмена, но весьма виртуозная. О, эти кудесники просто Боги гастрономического обмана! Ешь водоросли, а думаешь, что рыбу, сою, а кажется, что сочную говяжью котлетку. Чудно, правда?
– Угу, прям как в жизни. Встречаешь эдакое прелестное длинноногое создание и думаешь – Нимфа. А потом эта Психея выедает тебе мозг чайной ложечкой, и оборачивается Медеей.
– Ну, здесь все не так фатально. Псевдосельдь не укусит тебя за язык в тот момент, когда ты решишься ее отведать.
– Это не может меня не радовать, – пробубнил я и соблазнился-таки вегетарианским шедевром.
Сельдь действительно оказалась на редкость вкусной, а чай особенно ароматным. Я даже не заметил, как мое утреннее напряжение ослабло. Позабыл я и о галлюцинациях, и о страхе, вообще запамятовал, зачем собственно вышел сегодня из дому. Возможно, это была магия умиротворяющего места, а быть может, глубокий гипнотизирующий голос моего собеседника успокоил меня. Олег Владимирович еще какое-то время рассказывал мне о кулинарных чудесах местных поваров и о пользе вегетарианства в целом. А я дивился, насколько он отличается от обычных травоведов, прежде встреченных мною. Все они были какими-то прозрачно-сизыми, тонкими, а порой и немощными. Олег Владимирович же походил скорее на рослого кабана – сильного, могучего, пышущего жизнью и некой спокойной, дремлющей до поры силой.
– А любишь ли ты путешествовать, Ви? – неожиданно соскочил со своей вегетарианской темы мой новый друг.
– Мои родитель всегда были патологическими затворниками, поэтому все детство я провел в Питере, а когда подрос… – я задумался. – Пожалуй, что я мечтал о странствиях, но как-то не сложилось. Видимо причина в том, что по-настоящему меня привлекали путешествия в моей голове, а не в пространстве.
Олег Владимирович довольно покивал, едва заметно улыбаясь в усы.
– Скажи, а что за странное у тебя имя такое – Ви? – снова сменил он тему.
– Да нет тут ничего странного, – пояснил я, – Ви – это сокращенное от Виктора.
– А-а-а-а, – протянул мой собеседник, поглаживая свои ухоженные усы. – А отчего же тебя не зовут полным именем, ну или хотя бы просто Витей? Ви слабый звук, всего крохотная часть тебя, мне кажется ты гораздо больше него.
– На Виктора я как-то никогда не тянул.
– Кто ж в этом виноват?
– Это имя дал мне дед. Хотел вырастить из внука бравого офицера. Но он помер, когда мне было пять, и родители перестали звать меня Виктором. Мне кажется, им, вообще никогда не нравилось это имя. Но в пять лет уже поздно давать ребенку новое, поэтому от моего прежнего прозвища остался, как вы правильно выразились слабый звук.
– Удивительное дело, как порой родители умудряются использовать совершенно, казалось бы, безобидные вещи, против своих же детей, – проговорил задумчиво Олег Владимирович. – Скажи Витя, если позволишь, я буду называть тебя так, потому что до Виктора ты пока действительно не дорос, но и из Ви уже, полагаю, вырос, а есть ли у тебя страхи?
– У кого же их нет, – хмыкнул я, вспомнив-таки о своих вчерашних видениях.
– И чего же боишься ты?
Меня этот, казалось бы, безобидный вопрос отчего-то поставил в тупик. Наверное, от того, что ужасно хотелось рассказать о синем Псоглавце и том первом, странном происшествии у Фонтанки. Но не говорить же о галлюцинациях малознакомому человеку, поэтому я ответил весьма пространно:
– Обыденности, я боюсь обыденности.
– Ну, что ж, – протянул Олег Владимирович немного медленнее нужного, – отчего не победить ее, когда у тебя все для этого имеется, и даже больше чем у прочих, я подозреваю, – проговорил он, глядя на меня в упор.
Потом вдруг неожиданно и задорно подмигнул, будто приглашал вступить с ним в некое тайное сообщество отчаянных бедокуров, борющихся с повседневной скукой и серостью.
То ли он действительно владел гипнотическими способностями, то ли просто обладал феноменальным даром располагать к себе людей, но сам не понимая зачем, я вдруг выпалил на одном дыхании.
– Я вижу странные видения! Вчера вечером, например, мимо моего дома прямо по набережной проходил синий Псоглавец! – протараторил я, вскакивая со стула и заливаясь пунцовым.
– А-а-а, такой милый, но отчего-то очень грустный пес в пальто? – вспоминал, судя по всему, холст из моей мастерской Олег Владимирович. – Да, – довольно крякнул он, – очень и очень симпатичный персонаж, я рад, что именно он. Твой Псоглавец мне ужасно приглянулся. А от чего же ты с ним не прогулялся? – как ни в чем не бывало спросил мой собеседник, отпивая хороший глоток чая из нарядной оранжевой кружечки.
Я так и осел, тупо уставившись на своего престранного знакомого.
– Вы, что же, считаете что это не галлюцинация?
– Ну, разумеется, нет! И ошиваться среди полок в секции «психология», не было никакой необходимости. Малахольных девиц только пугаешь почем зря, – укорил меня мой великовозрастный и, судя по всему, основательно спятивший друг.
– А откуда вы простите, знаете, что я с ним не прогулялся?
– Но ведь ты сбежал, как только завидел его, не так ли? – скорее констатировал, нежели спрашивал Олег Владимирович.
– Ну да, – признался я, опуская глаза в тарелку.
Мой престарелый друг медленно встал из-за стола, осуждающе покачивая головой, словно бы говорил этим жестом: «Такой милый молодой человек, а несчастное псоглавое создание оставил скитаться по пыльному городу в полном одиночестве». Но вслух он проговорил совсем иное:
– Ты очень и очень славный парень, Витя, – продолжал он покачивать своей бритой головой, снимая с вешалки пальто и шляпу, – и я убежден, что ты в
