купленных, с бирочкой, воры так и не забрали. Мы мелкие не понимали, что происходит, боялись очень. После второго ограбления, мама быстро собрала нас с сестрами, и мы на пару месяцев переехали жить к бабушке и дедушке, родителям мамы. Их я обожала пожалуй не меньше, чем маму. Тем более бабуля кормила на убой. Вроде уже наелась, а отказаться не в силах. Потом как колобок ходила, еле передвигаясь. Вспоминая бабулю, улыбнулась. Хотя мне, наверное, было полезно много кушать, ибо я была тонкая, как спичка. И купить вещи на меня было большой проблемой. Вся одежда продавалась по стандартам, и маме приходилось все время ушивать вещи, чтобы они на мне не болтались мешком.
Забирал нас из дома мой дядя, мамин родной младший брат. У него, как и у мамы, брак не сложился. С женой он развелся, но с сыном виделся постоянно. С двоюродным братом у нас была разница в два года, и меня не смущало, что он младше, мне очень нравилось играть с ним и его друзьями. Так я постепенно превращалась в пацанку. Дружить с девчонками я не хотела. Мне было скучно и неинтересно с ними. Вместо кукол, предпочитала машинки, ножечки, мячи. Чудесное для меня время. И с сестрами было скучно. У них непонятно что было на уме. Они все время где-то пропадали. Меня с собой не звали и, слава Богу! А я крутилась рядом с взрослыми. И, пожалуй, меня все устраивало.
Беззаботное время закончилось быстро. Пришлось нам возвращаться домой. Переносить вещи опять же помогал мамин брат. Первое, что бросилось в глаза, когда мы зашли домой, прежде чем мама успела стереть, это матерная ярко красная надпись на зеркале, сделанная маминой любимой помадой, по всей ширине и высоте. Вот тогда то до меня и дошло, кто нас дважды ограбил. Было больно оттого, что папа так с нами поступил. На какое-то время отец совсем исчез из нашей жизни. Я не знала, что с ним, и где он пропадает. Мне вообще было все равно. Только потом, спустя несколько лет, узнала, что мой дядя связался с очень серьезными людьми, благодаря которым, наш папочка оставил нас в покое. А потом и мамин брат пропал. Оказалось, прятался от этих самых серьезных людей. Хорошо хоть нас никто не трогал. Спасибо тебе Господи, что оградил нас от этой напасти!
Кстати, обедали мы всегда за кухонным столом. Причем сестры съедали все очень быстро, а я любила растягивать удовольствие и никуда не торопилась. Короче, грела уши, подслушивая, о чем болтают взрослые. Да и мобильных телефонов на тот момент еще не было. Торопиться мне было не куда. На улицу выходила тогда, когда меня выгоняли. Предпочитала свободное время от учебы проводить за книгами, которые брала в библиотеке. Маме спасибо за мою любовь к книжкам. Как-то мне надо было летом почитать мифы и легенда древней Греции, а я забыла об этом. Ох и оторвалась мамуля на мне тогда. Две недели до конца летних каникул, а я даже не соизволила прочесть последнею книгу из списка домашнего задания на каникулы. Не порядок! Каждый день по пятьдесят пять страниц чтения, потом полный пересказ! Как же я тогда это ненавидела и проклинала тех, кто придумал эту чертову программу на время летних каникул.
Мой мобильник снова пикнул. Посмотрела входящее смс, ответила: «Хорошо» и включила чайник. Сделала себе кофе и опять закурила, вслушиваясь в тишину квартиры. Минут через десять, на кухню зашла пьяная мать. Я очень ее люблю, но терпеть не могу, когда она выпивает. Это значило, опять начнется воспоминания об отце, пьяные слезы, иногда упреки в мою сторону. Почему молчала, почему скрывала, что происходить в моей жизни. А зачем? Зачем говорить, если она и так прожила все, что можно. И все это благодаря моим сестрицам. Вот и подумайте, зачем мне ее еще загружать своими проблемами? Ну не так она меня воспитала, вот хоть тресни меня по голове, не так!
— О, доченька, ты уже вернулась? — мама тоже закурила. — Как Анютка?
— Нормально все, — я поморщилась, слегка нахмурила брови и уставилась на кружку с кофе.
— Опять врешь, — от мамы сложно все скрыть. — Опять с Андреем поругалась? Не думала вернуться к нему? Все думаю, вдруг ты захочешь все изменить.
Я поперхнулась кофем.
— С ума сошла? — спросила в ответ на ее вопрос.
— Я вдруг подумала, что все может еще наладиться.
— Никогда, — холодно произнесла. — Хотя знаешь, ты права. Я бы кое-что поменяла.
ГЛАВА 5
2014 год
— А знаешь, — задумчиво ответила матери, — ты права. Если бы у меня был шанс вернуться назад в прошлое, с удовольствием кое-что изменила б в своей жизни. Нет, не простила, и не вернулась бы. Единственное, что я поменяла — Аня. Я не отдала бы ее им. Вот, о чем я больше всего сожалею.
— Не переживай, все будет хорошо. Ты сильная девочка, справишься.
Я усмехнулась и кивнула, соглашаясь с мамой. Ага, сильная, конечно. Сильные люди не плачут ночью в подушку и добиваются того, что хотят. А я так, слабое звено. Мне силенок не хватает, чтобы добиваться того, что хочу. Особенно это тяжело, когда все проблемы разом набрасываются на тебя, а ты беспомощно только разводишь руками в стороны.
— Не делай так, — мама опять потянулась за сигаретой. Вот что за мания у пьяного человека курить одну за другой?
— Как так?
— Глаз не щурь. На отца сразу становишься похожа. Он тоже всегда так делал.
Пф. Я знала, что вылетая, копия отца, и меня это немного подбешевало. Удивительно, нас у мамы четверо, и у всех характеры разные. И внешность тоже. Оксанка была копией мамы в молодости. Высокая и темноволосая. Мария вообще ни на кого не походила, мне даже порой в голову приходила мысль, что мы не сестры. Однако мама уверяла, что сестренка моя, вылетая бабка Алла, папина мама. Ну не знаю, я фоток своей бабки в молодости ни одной не видела. Сложно сказать, так ли это. Так-то у меня мама русская, а папа эстонец, но чисто с русским именем. Полное имя бабушки Аллы — Альвина Лепп. В переводе с эстонского языка, государственного, между прочим, языка, Лепп значит ольха. Бабушка была несколько раз замужем. Самый последний ее брак состоялся на старости лет, когда ей исполнилось восемьдесят. Она ударилась в Бога, выскочила замуж, перебралась к такому же верующему в Бога, мужу, оставляя свою двухкомнатную хрущевку
