сроки, поэтому сегодня мы не будем рассматривать вашу заявку. Заодно хотел бы обратить ваше внимание на пункт 3.9, который гласит, что любая заявка может быть отправлена председателем на доработку.
В комнате воцарилась тишина. Все сверлили меня взглядами, а вены на лбу Пауло Гамбино вздулись так, что я думал его хватит кондратий.
— Прошу садиться, — видя, что никто больше не возражает, я сделал широкий жест рукой.
1:0 в мою пользу, но ещё ничего не решено.
Аристократы нехотя расселись по своим местам и взяли листок, лежавший перед ними. Ну что ж, погнали.
— Господа, позвольте мне сказать несколько слов, — бодро начал я, — во-первых, хочу сказать, что я рад открыть новый сезон, уверен, что этот год будет незабываем! Во-вторых, вы ведь слушали вчерашнюю речь наследника, его величества Виктора? Если не слышали, то я сейчас перескажу основные тезисы. Наследник сказал, что Империю ждут грандиозные реформы, и мы решили, что имперский клуб станет флагманом этих реформ.
Я сделал паузу и оглядел присутствующих. Мне важно, чтобы до них наконец-то дошло, что я здесь надолго и им будет лучше найти со мной общий язык. Увы, но не у всех пришло такое понимание, лишь Алехандро Сантьяго наморщил лоб и пытался сложить 2+2.
— Поэтому, прошу рассмотреть сегодняшнюю заявку, — продолжил я, одновременно посылая смс Веронике.
Аристократы взяли листки и принялись читать.
— Женщина - член клуба? — изумился Андрэ Бержерон.
— Не только, мистер Бержерон, не только, — заметил я, — как минимум одна женщина будет заседать в совете клуба.
— Не бывать этому, — прорычал Пауло Гамбини.
Но ответить мне не дали, пришёл вызов с интеркома.
— Господин Шарп, — испуганно сообщила секретарша, — к вам пришли журналисты.
— Пропусти их, Мариника, спасибо, — ответил я.
Вероника несплоховала, пришла как раз вовремя.
— Что за журналисты? — чуя подвох, спросил Алехандро Сантьяго.
— Ну как же, мистер Сантьяго, мы же должны увековечить этот исторический момент, когда женщина наконец-то получает право быть наравне с нами, с мужчинами.
Открылась дверь, и целая съёмочная бригада новостей ввалилась в кабинет. Вероника сразу же начала раздавать команды: где должен стоять свет, где режиссёр с камерой, попросила опустить жалюзи, чтобы дневной свет не мешал съёмке. Молодец она у меня, сразу видно мою школу, уже давно перестала тушеваться при виде аристократов. Развив бурную деятельность, Вероника вела себя совершенно бесцеремонно. Аристократы натурально впали в ступор, наверное, это был первый раз в их жизни, когда кто-то посмел в их присутствии вести себя так. Последней каплей, переполнившей чашу их терпения, стало приход укладчиков волос и косметологов. Все эти детали я достаточно чётко изложил перед самой встречей. Вероника лишь покрутила пальцем у виска и сказала, что я полный отморозок, и ей нравится работать со мной. Первым пришёл в себя Сантьяго, он подобрал упавшую челюсть и рявкнул:
— А ну живо убирайтесь отсюда!
Вероника вопросительно посмотрела на меня. Я еле заметно кивнул головой: всё, клиент готов. Громко шумя аппаратурой, журналисты потянулись к выходу.
— Хорошо, что ты хочешь? — спросил меня Алехандро, когда за последним журналистом закрылась входная дверь.
— Так я же сказал, наследник хочет реформы, и мы эти реформы ему организуем.
— Ты же понимаешь, что даже если мы проголосуем за присутствие женщин в клубе, ни один род не пойдёт на это.
— А кто сказал, что реформы надо исполнять? — удивился я.
— Да уж, — усмехнулся Алехандро. — Хорошо, а что будем делать с твоим председательством?
— Господа, — я внимательно оглядел всех присутствующих, — в сложившейся ситуации виноват лишь один человек — Самуэль Вит. Если вы хотите разъяснений, обратитесь к Альберту Клоппу.
Упоминание главы службы безопасности вызвало оскомину у присутствующих аристократов. Лица аристократов сразу скривились, как будто заглотили лимон целиком.
— Хорошо, голосуем — согласился Алехандро.
Мы единогласно проголосовали за поправки к уставу.
— Это всё? — вставая, раздражённо спросил Пауло Гамбини.
— Одну минуту, господа, — попросил я, доставая очередной листок, — прошу внести в протокол, что хозяином императорских конюшен становится принцесса Катарина.
Бум, челюсти упали на стол.
— Вот её заявление, — протянул я листок, — и да, договоритесь между собой, кто ей уступит место в совете клуба, хорошо? А то всегда можно позвать журналистов.
Занавес.
****
— Ну почему, Ямасита-сан? Я дам вам любые полномочия, — воскликнул я.
— Патрик, как вы любите повторять: «У самурая нет цели, только путь». И этот путь вы сами должны пройти», — улыбнулся японец.
Сказать честно, после безоговорочной победы над аристократами, я возгордился. И тут же на меня вылили ушат холодной воды. Мне нужен был управляющий моими делами, а кто может быть лучшей кандидатурой, чем Ямасита-сан? Только вот упрямый японец не хочет ни в какую.
— Но я в этом ничего не понимаю, — продолжал дожимать я японца, — Вы же сами видите, в каком состоянии мои дела. Управление это не моё. Я генератор идей.
— Как раз наоборот, вы отличный управленец, Патрик, — ответил мне Ямасита, — Ваша проблема заключается в
