увидела сквозь лобовое стекло серую ленту шоссе. А впереди, спиной ко мне, на передних сидениях сидели папа, за рулем, и мама рядом с ним.
Папа шутил, мама смеялась… Как вдруг, неожиданно, густой, белый туман заволок дорогу. Папа резко нажал на тормоз, машина накренилась и перевернулась… Я уже не была внутри салона, но видела обочину дороги. Сквозь туман просматривалась фигура в белом, с длинными черными волосами… Эта была ведьма из моего отражения, ее злобный хохот прозвучал в моем мозгу…
Открыв глаза, я увидела, что мама исчезла, но голос ее звучал в моей
голове: «…Опасайся ведьму! Дочитай до конца книгу…»
— Мама! Мамочка!!
— Таис! Что с тобой! Опять кошмары снятся? Я предупреждал тебя насчет книги…
Леша обнимал меня, а я, дрожа и плача, рассказала ему свое ночное видение. Леша успокоил меня, как мог. Он боялся оставлять меня одну, но нужно было идти в мастерскую работать. Взяв с меня слово, как следует выспаться и не читать книгу, он ушел. Занимаясь домашними делами, я поглядывала на красную обложку книги, лежащей на столе. Она манила меня, не давая сосредоточиться на делах. Вспомнив мамину просьбу дочитать ее до конца, я все же не устояла и стала читать дальше, усевшись с ногами на любимое кресло у камина.
Убийство Анны описывается со слов бабок-повитух, которые принимали роды, и дворовых людей. Так описывал страшную ночь убийства Лешин дядя в своей книге: «Анна мучилась в схватках, в горнице было светло от множества зажженных лучин, и в узкое оконце светила яркая луна. Шумел ручей под окнами горницы, плеск его вод смешивался с криком Анны.
Бабки хлопотали вокруг роженицы, то и дело выбегая в сени за чистыми холстинами и колодезной водой, нагретой на печи. Как вдруг, все услышали ужасающий вой, то ли собаки, то ли волка. Все застыли и увидели туман, ползущий неизвестно откуда по горнице. Стали звать на помощь, вбежал Михаил, и сквозь туман были слышны плач только родившегося младенца и крик Михаила: «Доченька моя! Аннушка!»
Луну заволокла черная туча, половина лучин погасла, и в полутьме дворовые люди, застывшие в суеверном страхе, наблюдали, как рассеялся туман. Вновь жуткий вой прозвучал в тишине… И ужасную картину увидели люди: на родильном ложе лежала Анна, бледная и бездыханная, а в груди ее сверкал драгоценными камнями клинок Михаила, с его вензелем. Сам же Михаил озирался с безумным видом, как будто искал кого-то… Схватил мертвую жену на руки и с криком раненного зверя кинулся вон на двор. Там люди видели, как он подбежал к ручью и опустил Анну в его воды… Но ничто уже не воскресило его любимую жену. Вынув клинок из ее груди, Михаил, подняв к небу голову, зарыдал как дитя…
На допросе у князя Михаил поведал, что, как только Анна родила дочь, из тумана появилась страшная старуха с седыми, длинными космами, пронзительными черными глазами и схватила девочку, а сам он вонзил свой клинок в грудь ведьмы… Через миг он увидел, когда туман рассеялся, старуха и его новорожденная дочка исчезла, а клинок торчал из груди его любимой жены… В этот рассказ никто не поверил, и князь сослал Михаила в монастырь на вечные муки совести, объявив его сумасшедшим…»
Так была описана история Михаила и Анны, случившаяся тысячу лет назад, в которой осталось очень много непонятного и несправедливого. Ведь куда исчезла девочка, никто не смог объяснить в те темные времена, а осудили одного Михаила… Тайна убийства Анны и исчезновения их новорожденной дочери так и осталась неразгаданной.
Глава третья. Роды Таис
Прочитанное не шло у меня из головы. Однажды я, снова перелистывая книгу, увидела в ней картину, смутно знакомую. Мужчина в черном плаще, стоящий вполоборота, поднял руку с клинком, а три женщины, полуобнажённые, черноволосые красавицы в ужасе замерли перед лицом смерти. Меня обожгло воспоминание. Это же мой сон, который я видела в поезде. Там Алексей был моим господином, холодным и бесстрастным, а потом все закончилось так же хорошо, как и наяву. Я вспомнила свои ощущения, и все затрепетало во мне. Внимательно вглядевшись в картину, я увидела в левом нижнем углу какую-то надпись. Вооружившись лупой и словарем древнерусского языка, я попыталась перевести и у меня получилась фраза: «Вонзи клинок в череп на левом плече ведьмы и спаси свое дитя …»
Вечером, как всегда, мы сидели с мужем перед камином, я не знала, как рассказать обо всем ему, ведь я обещала не читать книгу… Но вот я решилась…
— Лешик, прости меня, но я все же дочитала книгу, обещаю больше не кричать по ночам. Скажи мне, кто это изображен на этой картине, и вот что я обнаружила…
И я показала ему надпись на картине из моего сна. Муж удивленно смотрел на изображение, которое видел много раз:
— Это волхв, он тоже наш древний предок, — сказал Леша, внимательно вглядываясь в надпись, — Он был целитель и прорицатель, то есть по-современному — экстрасенс, прославился тем, смог убить трех черных ведьм. А сам обладал белой магией. Черные ведьмы творили зло, и лишь белая магия способна была справиться с ними, так сказано в этой книге. Гм-м… Удивительно, как тебе удалось увидеть такую крошечную надпись, на которую никто никогда не обращал внимания! Но все это сказки, Таис, лишь легенды, все идем гулять. Тебе надо перед сном дышать свежим воздухом, а не читать страшные истории.
Муж обнял меня и поцеловал. Я не стала спорить и больше не приставала с вопросами.
Побродив по берегу моря, вдохнув свежий, прохладный по-зимнему ветреный воздух, мы вернулись. После ужина мы снова уселись в любимые кресла у камина. Обычно, мы могли беседовать с мужем на разные темы часами, но свою тайну про чужое лицо в своем отражении, я так и не смогла открыть любимому. Так было до этого вечера. Книга и видения с моей погибшей мамой напугали меня и вернули назад, в прошлые мои страхи. Я не выдержала наконец…
Так долго сдерживаемые эмоции выплеснулись наружу, и я рассказала мужу все без утайки, с самого начала, с той самой ночи, когда впервые увидела ведьму, сошедшую с картины в моем сне.
Леша слушал меня очень внимательно, лишь изредка хмурился и брал меня за руку, чтобы успокоить, но не смеялся надо мною, не предложил отвести меня к врачу, как Вадим. После того, как я закончила свой рассказ, он сказал:
— Теперь у тебя есть я, ты больше
