наши поняли, что она может делать с мозгами, то людей к ней пускать перестали. Наблюдали только через камеры. А всю работу в их боксах выполняли манипуляторы.
– Гипноз?
– Никто не знает, как это работает. Вот поэтому вас и пригласили поучаствовать в эксперименте. Ученым не хватает данных. Им надо было наблюдать процесс.
– Людей, значит, перестали, а позвали нас… А что стало с другими участниками? Ну, ваш Виктор Артёмович, говорил, что мы не первые.
– Те, кто выжили, в той же больнице. Человек, после нескольких часов общения с этой тварью либо бьется в истерике и пытается разбить голову об стену, либо замыкается в себе, как в коконе и начинает жить в каком-то своем мире. Но большинство… Они… Сердце не выдержало. И чем больше росла эта тварь, тем больше было смертельных случаев.
Игорь только слушал, как говорят между собой куратор и номер третий. Именно так. Ему казалось, что все они перестали быть людьми, а остались только причастные к эксперименту. Как сказал директор? Испытуемые. Возможно все это тоже часть исследования. И сейчас за ними наблюдают. Ему ужасно захотелось спать. Он на секунду закрыл глаза. И мгновенно провалился в черную яму без сновидений.
Кто-то тряс его за плечо.
– Игорь, проснитесь. Игорь!
Он открыл глаза. И понял, что лежит на полу, а над ним склонилось лицо человека под шестьдесят, похожего на завхоза.
– Почему я решил, что он похож на завхоза? – вдруг подумал он, и тут же вспомнил свой старый пионерлагерь. Мужчину в синем рабочем халате, с неизменным карандашом в нагрудном кармане. Хороший такой дядька, вежливый. Даже с ребятней.
– Нам надо идти! Этих существ на этаже нет и нам пора выбираться. Скоро вечер и могут пустить газ. Просыпайтесь. Лика уже ждет в коридоре.
Он с трудом поднялся. Все тело болело и его пошатывало, то ли от усталости, а может от нервного напряжения.
Когда они оба вышли, Лика, действительно, ждала их, напряженно вглядываясь в сумрак коридора.
– Нам нужно вернуться к лифту. Справа небольшая железная лестница, мы поднимемся по ней к щитовой и отрубим электроснабжение на этом этаже. Тогда аварийный выход, можно будет открыть в ручном режиме. Сам выход находится в другой стороне. Вон там, – и она махнула рукой.
– А зачем нам идти всем? И шуму больше, да и смысла нет. Давайте схожу я один, только вы расскажите, как отключить электроснабжение?
– Может вы и правы, – она посмотрела на Виталия Владимировича. – Я сама схожу.
– Ни в коем случае! Пойду я.
– Послушайте, я и так потеряла половину группы.
– Лика, той группы, которую вы вели на этот чудовищный эксперимент? Вы же сами сказали, что отсюда нам дорога либо в психушку, либо в морг. Чего уж теперь-то?
– Именно поэтому я и не хочу, чтобы вы рисковали! Я пытаюсь спасти хотя бы вас двоих.
Игорь прошел уже половину пути, когда они это заметили.
– Стой! – Он остановился и посмотрел на них. – Щитовая не заперта – это небольшой железный короб на стене. Там есть рубильник, он такой один – нельзя не заметить. Его нужно просто опустить вниз, – Лика говорила свистящим шепотом.
Игорь просто кивнул в ответ и побрел в сторону лифта. Ноги плохо слушались. Он уже не боялся. У него просто не хватало на это сил. Все, что произошло с ним за последние часы, настолько вымотало его, что он уже хотел, чтобы из развороченных лифтовых дверей выскочила эта тварь и перекусила его пополам. Только бы это произошло быстро. Только бы не видеть ее. Не чувствовать этого мерзкого запаха. Он повернул направо. Вот и лестница. Он считал шаги, поднимаясь по ней. Всего десять ступеней. Небольшая площадка. Там было абсолютно темно. Он достал смартфон и включил экран. На секунду показалось, что он видит сеть. Нет, показалось. Где-то у него был фонарик. Ага. Долго не получалось включить. Наконец зажегся свет. Открыть дверь и найти рубильник. Теперь опустить его вниз. Ну, вот и все. И он понял, что внутри растет надежда на счастливый конец. Надежда на то, что они выберутся отсюда.
– Мы убежим, как можно дальше. Может, уедем из Москвы. В каком-нибудь маленьком городке мы зайдем в ресторан или кафе. Мы закажем еды и водки. Я потрачу все деньги на карточке, потому что я больше не хочу копить их на черный день. Мой чёрный день уже наступил, и я вот-вот переживу его. И пусть люди будут смотреть на нас, на наши перепачканные руки и лица, на грязную разорванную одежду. А нам будет плевать. Потому что мы выжили, – все это он говорил самому себе тихонько спускаясь по железной лестнице.
В коридоре раздались выстрелы.
– Да что же это!? Мы ведь почти выбрались. Что мы еще должны сделать, что бы нас выпустили отсюда???
Он не знал, зачем он бежит туда, где прозвучали выстрелы. Туда, где оставил своих товарищей. Не знал, что он будет делать. Ему хотелось увидеть эту тварь, хотелось, чтобы у нее была морда, по которой он ударит, хотя бы один раз, с криком и матом. Но зато уж ударит изо всех сил.
В коридоре было пусто. Он повернул налево и толкнул железную дверь. Опять горели только красные, аварийные лампы и он не сразу нашел запорный рычаг. Он потянул его вниз, но тот не поддавался. Кто-то внутри хранилища держал его.
– Ребята, это я! Лика, Виталий Владимирович, впустите меня.
Он еще раз нажал рычаг вниз и открыл дверь.
Лика сидела на полу и держалась обеими руками за живот. На полу растекалась огромная лужа крови. Она была одна.
– Где Виталий?
Она не отвечала. Впрочем, и так все было понятно.
– Что с тобой? – Он потянулся к ране у нее на животе.
– Не трогай! Не надо.
– Я вырубил электроснабжение.
– Ты молодец. – Она улыбнулась. – А вот мы – нет. Остались ждать тебя и прошляпили эту гадину.
– Я понесу. Ты только говори куда идти.
Он поднял ее на руки. Она была совсем легкая. Рубашка и брюки были все в крови.
– Потерпи. Мы сейчас выберемся и сразу к врачу. Поймаем такси. Здесь недалеко Склиф – домчим за пять минут. В крайнем случае, угоним машину. Покажем твой пистолет и угоним, – он говорил и говорил. И непонятно было кого он успокаивает, ее или себя. А она все смотрела на него и улыбалась. И от этой улыбки ему становилось все хуже. – Ты только не вздумай потерять сознание. Ты помнишь, что все ещё мой куратор?
