Дело состряпав, в гору пошёл следак,
Где-то в Воронеже суд тасовал колоду.
Вышел – и в добровольцы. И он вот так
Дальше пошёл трубить за свою свободу.
В смысле уже глобальном – за ДНР.
Он и хотел свободы вот этой справной.
Только обида резью взвивает нерв.
Он и теперь гуляет ещё со справкой.
– Нету на свете правды, – почти кричит,
Загнанным зверем смотрит на старый ясень.
Эта недосвобода ему горчит.
Что я им тут читала? Что мир прекрасен?
То́-то его накрыло взрывной волной.
Даже главврач обходит его задами.
Сколько же нужно терпкой любви земной,
Чтобы вкопаться с оптикой за садами
И защищать полгода клочок земли,
И ни гу-гу… ну, разве сегодня только.
Видимо, вирши чёртовы подмогли,
В смысле спустить пары, а не в смысле торга.
– Саша, ну жить-то надо, ну как-то, Саш.
Вдруг улыбается пенной улыбкой глыбы.
– В целом-то мир прекрасен.
И он дренаж
Трогает сбоку.
– А за стихи спасибо.
«А у нас в России газ…»
А у нас в России газ.
А у вас?
А у вас в Европе сглаз.
Да-с.
Говорит немецкий канцлер,
Что кончается запас.
Ветер кончился в полях.
Ах!
С удобрениями швах!
Ах!
Зона личного комфорта
Обнулилась в головах.
Эту зону мы займём.
Омммм!
И с Кантарией вдвоём
Флаг Победы вознесём
Над условным над Рейхстагом.
Жми, история, зигзагом,
На броне рисуя знак.
Боже, дай ума салагам,
Если с газом порожняк.
А у нас в России нефть —
Хоть залейсь.
Нам конца и края нет.
К нам не лезь.
В нашем гербе вот ё филингс?
Птица Феникс, птица Финист
Не сдадут гнезда.
Занято, балда.
До свиданья, мистер Бо́рис,
Закругляйтесь, мистер Сорос,
Джо, не лезь на трап:
Там танцует Трамп.
А из нашего окна
Плешь Зеленского видна.
Ну, а вашим байрактарам
Безусловная хана.
Нам в России, всем европам
Назло,
Наконец-то и с вождём
повезло.
Бог ни разу не Тимошка —
Разбирается немножко
В правилах войны.
Это чья в евроокошко
Лезет к нам большая ложка?
Целься, пацаны.
«Ну, подсаживайтесь, что ли, ко мне…»
«Ну, подсаживайтесь, что ли, ко мне:
Каин слева, Авель справа – под бок, —
Говорил на небе Бог,
Говорил усталый Бог, —
Перетрём о восьмилетней войне».
И садились через стол сизари,
Две обоймы про запас папирос.
Каин финку на поднос,
Авель хлебушка принёс.
Третий спирта наплескал в стопари.
Затянуло гарью весь небосвод.
– Вам же сказано на вечность вперёд:
Ты возделываешь рожь,
Ты овец своих пасёшь,
На досуге продлеваете род.
Помнишь, Каин, я спросил, где твой брат?
Ты расстреливал как раз тот парад,
Где фильтрованный «Азов»[1]
После каялся с азов,
Только не было дороги назад.
И не в том беда, что ты сгорячил.
В том беда, что ты ведь шанс получил,
Распластавшись по земле,
О грехе взрыдати мне,
Может, я бы убивать отучил.
И ходить тебе теперь в сторожах,
И не быть тебе ни с кем на ножах, —
Говорил горячий дед,
Говорил суровый дед,
В гимнастёрке полевой с буквой Зет.
Взял клинок убитый Авель в скорбех:
– Как же мне тебя теперь возлюбить?
Как о мире вострубить?
Разве хлеба нарубить,
Чтобы досыта хватало на всех.
Чтобы Господа хватало на всех.
«В человечьи норы горы́ Печоры…»
В человечьи норы горы́ Печоры
Заплывает рыжий огонь свечи.
Запирайся, братия, на затворы,
Ух од и под землю. Сиди молчи.
Запрещают, хватит, откуковали,
Тыщу лет за грешных мозолив лбы.
Заходи в пещеры, сиди в подвале,
Не сдавай хотя бы свои гробы.
Там, где мощи Нестора Летописца,
Проводи молебны, пока злоба
Легионы гонит в ворота биться,
Да спасут вас древние погреба.
Китеж-град ли, Киев ли град, под дёрном
Литургическим забываясь сном,
Разольёт над Лаврой щитом соборным
Свой басовый хор о конце земном.
Под горой река, из реки на склоны
Выползают брёвнами Перуны.
А для капищ надобны полигоны
И кострища выжженных вёрст войны.
Ну, кого ещё на закланье, Рада,
Паханам-язычникам ты несёшь?
Помолитесь, братья. Молиться надо.
Потому что душу-то не убьёшь.
Потому что образа и подобья
Не лишит нас даже пещерный спуд,
Где по стенам русских святых надгробья,
А точней, ковчеги. Они спасут.
P. S. В конце марта 2022 года в Верховную раду Украины внесён на рассмотрение законопроект, предлагающий запретить в стране «деятельность Московского патриархата – Русской Православной Церкви и религиозных организаций, которые являются частью Русской Православной Церкви, в том числе Украинской Православной Церкви».
Егор Воронов
De la paix
На паперти неба безрукие с хлебом,
ругаясь молитвой
почти позабытой,
хоронят голубку в ковчеге-скорлупке.
А та, вырываясь
сквозь ярость и жалость,
сияет,
мерцает
и ярко пылает
огнями проспекта
и боекомплекта,
раздевшего город
