соло?
Марсель одобрительно кивнул. Соло было отличное. Доиграв, Ирина вежливо поблагодарила Данияра за джем, отключилась и повернулась к Марселю.
– И о чём ты хотел поговорить?
Марсель некоторое время молчал, нервно играя желваками.
– Ира, я волнуюсь. Очень сильно волнуюсь. Я недавно беседовал с начальником базы и главврачом. И ещё кое с кем. В общем, для тебя есть место на следующем Драконе, – видя растущее негодование Ирины, Марсель заговорил быстрее. – Главврач меня поддерживает. Никто не берётся утверждать, что здесь всё пройдёт гладко. Возможны осложнения. Не оборудована до конца операционная, задерживается техника. И потом – уменьшенная гравитация… Как это отразится на ребёнке? Подожди, дай договорю. Начальник базы убедит Землю, что с твоей программой мы справимся. Перераспределим нагрузку, я возьму дополнительные часы. Разве ты не видишь, как велик риск?
– Марсель, подожди. Я собираюсь рожать не просто потому, что мы с тобой этого захотели. Да, никто ещё не рожал на Марсе, но кто-то должен быть первым. Есть программа медицинских исследований, над которой работают десятки специалистов…
– У них уже дважды сдвигались сроки по операционной. У тебя так просто срок сдвинуть нельзя. Если они не отправят технику двадцать девятого марта, тебе надо улетать. Больше запусков до июля не будет. Твой Дракон стартует второго апреля.
– Любимый! – Ирина крепко обняла мужа. – Я не могу улететь. Во-первых, Мануэла отличный врач, она усиленно готовится и, в отличие от тебя, не переживает по пустякам. Во-вторых, я тебя люблю и одного на Марсе не оставлю. А в-третьих, я не могу улететь до Дня Космонавтики. Ты знаешь, почему.
Марсель задумчиво поглаживал длинные волосы Ирины.
– Знаешь что, – наконец сказал он, – а пойдём-ка к нам в сад прогуляемся. Я тебе покажу, как помидоры выросли. Их прямо не узнать!
– Пойдём, садовник, – весело согласилась Ирина.
Elon Mars Station, как и лунная станция, находится под поверхностью: это по-прежнему обеспечивает самую действенную защиту от радиации. Основной блок помещений в виде пятиуровневой спирали соединяется горизонтальными шахтами с производственными комплексами: очистными сооружениями, реактором, лабораториями и гидропоническими плантациями.
«Я – гидропонический огородник, – представился Марсель, когда они только познакомились с Ириной. – Буду выращивать на Марсе ягоды и овощи, чтобы кормить колонистов. Хотя первое моё образование – романтик. Вы случайно не планируете слетать на Марс?»
«Случайно планирую. Мой Дракон стартует завтра, – смеясь, ответила Ирина. – Я ареолог – занимаюсь геологией Марса. Хотя первое моё образование – консерватория».
Лицо Марселя вытянулось: он привык к совсем другому ответу, но он быстро справился с собой.
«Фортепиано?»
«Гитара».
«Классический рок?»
«Пока нет, но если вырастите на Марсе что-нибудь для меня, я попробую».
Спустя годы после того диалога они, обнявшись, неслись в горизонтальном лифте на плантацию. Усилиями целой команды учёных, в которую входил и Марсель, удалось вырастить множество культур и наполовину покрыть потребности станции в продуктах питания, на треть – в кислороде.
– Планируем собрать центнер клубники в этом сезоне, – сказал Марсель. – Хотя Илон Маск считал, что мы достигнем этого показателя гораздо быстрее.
– Не всё получилось так, как предсказывали на заре космонавтики.
– Это да. А помнишь ту старинную песню? «И на Марсе будут яблони цвести…» Мне неудобно перед предками: сейчас у нас цветут только огурцы. До яблонь очень далеко.
Двери лифта открываются. Четыре ряда мощных ламп, подвешенных к потолку, уходят вдаль. Под ними раскинулись ряды зелени. По периметру – многоярусные шкафы с клубникой и другими низкорослыми культурами. Воздух душный и влажный. Ирина и Марсель закрывают забрала скафандров и медленно идут по дорожке между рядов.
– Я люблю здесь бывать, – признаётся Ирина. – Приятно видеть, как на другой планете растёт и развивается жизнь, которую мы принесли с собой.
Марсель вздыхает.
– Надеюсь, что, когда родится наш ребёнок, ты снова так скажешь.
– Это у меня случайно вышло. Ты уже передумал меня отправлять на Землю?
– Да как тебя отправишь? У тебя работа, День космонавтики…
– И ты, – напомнила Ирина.
– Ну и я немного. Кстати, в Space Resources разрабатывают детский тренажёр, имитирующий силу притяжения на Земле. Тебе Данияр Фарук об этом не говорил? Да и в SpaceX стараются что-то придумать. Так что, может быть, ты и права, опасаться нечего.
Некоторое время они шли молча.
– Я ещё тебя не спрашивала: как мы назовём нашего ребёнка?
– По-моему, для первого человека, рождённого на Elon Mars Station, есть отличный вариант. Понимаешь, о чём я?
Ирина улыбнулась и кивнула.
– Давай возвращаться. Мне осталось пять часов на сон. А завтра ещё анализ грунта из Солис Планум и репетиция.
– Эх, а я хотел пригласить тебя завтра на свидание. Проехались бы к Долине Маринеров, полюбовались каньоном…
– После репетиции – с удовольствием! – Ирина обняла Марселя и поцеловала его.
Это был один из аккордов симфонии. Не той, которую посвятят очередной годовщине полёта Юрия Гагарина и началу космической эры, но которая звучит с тех самых пор, не прекращаясь, иногда затихая до пиано, иногда взметаясь до форте, в исполнении многих тысяч людей самых разных профессий. В ней звучат темы человеческих взаимоотношений, для которых даже межпланетное пространство не может стать преградой, научного прогресса и международного сотрудничества. Количество инструментов в этой симфонии не ограничено, и каждый может сыграть в ней свою партию. А ещё говорят, что она, раз начавшись, уже никогда не перестанет звучать.
– Друзья! – сказал Клаус Рихтер, когда все соединились. – Как вы знаете, до 12 апреля осталось всего три недели. Репетиций не так много, чтобы достичь идеала, поэтому попрошу вас не ошибаться и уделить максимальное внимание нюансам. Начнём с самого начала в темпе 110. Ставлю таймер на десять… простите, двадцать минут. Все готовы? Поехали!
