это необходимо. Я так понимаю у него и раньше были проблемы со здоровьем? — Олег Станиславович взял меня за руку и отвёл к моей кушетке.
— Да, у него всегда был слабый иммунитет, но доктора говорили, что это в пределах нормы. Что ничего страшного. — я нервно теребила край пледа.
— Да, конечно. Но это все было верно в благоприятных условиях, а вы длительное время находились в таких, что даже взрослому человеку с крепким здоровьем было бы тяжело оправиться. — доктор внимательно смотрел на меня. — Я хочу вас подготовить к длительной реабилитации. Очень длительной. Вы ведь пили неочищенную воду? Ели что — то зараженное? Наверняка попадали под странные излучения.
— Излучения? Я не знаю, нет, кажется, хотя Марк на какое — то время исчезал из нашего поля зрения. — прошептала я, вспомнив странный, дурманящий туман. — Да и с едой и водой… У нас просто не было выбора! Мы бы просто не дошли…
— Да — да, я это все понимаю и ни в коем случае ни в чем вас не обвиняю. Я и сам прошёл через подобное. — кивнок в сторону отсутствующей руки. — Понимаете, из-за того, что с вами случилось Марк получил тяжёлое отравление, плюс облучение, уж не знаю где вы умудрились словить такую дозу. Всё это время мы пытались вывести из его организма, убивающие его вещества. У нас это получилось.
— Это же хорошо? — обрадовалась я.
— Конечно хорошо, но ущерб нанесён колоссальный. Вы с мужем смогли так быстро оправиться в силу зрелости своих организмов. Да и на здоровье не жаловались, так?
— Да, все хорошо было. — пролепетала я. — Доктор, не тяните, он поправится?
— Полностью? Нет, не думаю, что это возможно. — опустил голову он. — Но мы сделаем все, чтобы он прожил счастливую жизнь.
— Долгую? — поправила его я.
— Медицина не стоит на месте. Возможно и долгую. Давайте не торопить события. Теперь давайте о вашей дочери. София, во время вашего похода, была защищена лучше всех — вы взяли весь удар на себя, поэтому она пострадала меньше всех. Ну, это если не брать в расчёт преждевременные роды, но мы и не таких крох выхаживали. — улыбнулся он. — Её показатели растут. Возможно через недельку вам разрешат взять её на руки.
Меня накрыла такая безнадежность, такая тоска. Я не могу помочь своему ребёнку. Что может быть хуже?
— Ксения! — строго окликнул меня доктор Романенко. — Он жив. Он идёт на поправку. Да, его ждёт сложный путь, но он рядом с вами! И вы ему нужны! Вы должны стать ему опорой!
— Да, конечно. Просто я думала, что…
— Доктор Романенко! — воскликнула забежавшая медсестра. — Там ещё привели… Пострадавших.
Олег Станиславович странно переглянулся с медсестрой, кивнул ей и она убежала.
— Ксения, мне нужно идти. Не отчаивайтесь! И, большая просьба, не выходите из палаты сегодня, хорошо?
— А…?
— Ничего не спрашивайте, просто посидите здесь. Я ещё зайду.
И он вышел, оставив меня в полном непонимании.
Очень странно. Что там за пострадавшие? Неужели у нас опять что-то случилось?
Надеюсь все будет хорошо.
Лучшее, что я могу сейчас сделать — это послушать доктора и не путаться под ногами со своими вопросами.
Минуты тянулись за минутами, часы за часами, а доктора Романенко все не было. Напряжение и беспокойство все нарастали.
В коридоре несколько раз пробегал медперсонал, явно торопясь куда — то, затем раздался крик и все затихло.
Когда в дверь постучали, я уже всерьёз раздумывала о том, чтобы выйти и расспросить кого — нибудь о происходящем.
Дверь тихонько приоткрыли и на пороге появился мужчина.
— Здравствуйте! — улыбнулся он. — Я — Андрей. Коллега вашего мужа. Можно войти?
— Да, конечно. — опешила я. — Что — то случилось?
— Что? — удивился он. — А! Нет — нет, все хорошо! Как раз об этом я и хотел вам сказать — Шаттл с вашим мужем приземлился.
— С ними все хорошо? На них не напали? — набросились я на него с вопросами.
— Этого я не могу сказать к сожалению. Комплекс РЭОБ мешает нам с ними связаться. Но они должны его отключить и тогда связь наладится! Но я вам этого не говорил! — подмигнул он мне. — Как вы? Алексей говорил, что сильно пострадали?
— Всё постепенно налаживается. Сегодня сын пришёл в себя. У дочки показатели растут. — улыбнулась я, подходя к кувезу.
— Какая крохотная! — удивился Андрей, увидев Сонечку. — Разве такие бывают?
— Все новорожденные кажутся крохотными! — пожала плечами я.
Желания что-то объяснять почти незнакомому человеку, не было.
— Ну нет. Моя дочка гигант по сравнению с вашей! — возразил он.
— А у вас тоже есть ребёнок? — удивилась я. — Это и раньше было редкостью, а сейчас и подавно.
Повисла долгая пауза — каждый думал о своём.
— Я совсем с ней не справляюсь. — будто сам себе пробормотал Андрей.
— А ваша жена… — ляпнула я, не подумав.
— Маша погибла. — печально ответил он. — Не дошла до базы совсем чуть чуть.
— Мне жаль! — прошептала я. — Простите.
— Вы же не знали! — грустно усмехнулся он.
— А знаете, что? Я могу помогать вам с дочкой. Научить необходимому. Да и в будущем наши принцессы могли бы подружиться. Детей здесь не так много, так что нашим очень повезло — будет с кем дружить. — неожиданно для самой себя предложила я.
— Это было бы замечательно! — обрадовался Андрей. — А то я здесь уже всех медсестёр извёл своими визитами. Они, похоже, уже прячутся от меня.
Я рассмеялась — давно мне не было так легко. Все — таки иногда нужно просто с кем-то поговорить. Мы ещё долго общались с Андреем — он мне жаловался на капризы дочки, я рассказывала ему мамские секреты.
— Спасибо вам, Андрей, что зашли! Давно я вот так, легко, не общалась. Всё какие — то проблемы, да неприятности. А иногда хочется поговорить как будто ничего не случалось.
— И вам спасибо! За помощь с Надеждой и за советы ваши…
Внезапные крики и шум из коридора прервали его. Мы замерли, прислушиваясь к тому, что там происходит. Из палаты понять, что происходит в коридоре было невозможно, но выходить туда совсем не хотелось.
Мне показалось странным, что Андрей встал между мной и дверью, будто прикрывает нас от чего-то.
Шум прекратился, зато раздался страшный хриплый рык вперемешку с чьим — то криком.
В коридоре забегали люди. Крики и рык повторялись снова и снова, слышалась возня, удары.
В груди у меня все похолодело от страха. Я стояла, не двигаясь, и широко открытыми глазами смотрела на дверь, будто сейчас через неё к нам в палату ворвутся
