мне подушку и плед и так же важно выходит.
Засыпаю я моментально. Всё же пятнадцать часов пути и для «волчицы» — не шутки.
Когда я просыпаюсь, в комнате очень темно, и в доме царит тишина. Спустив ноги с дивана, я попадаю в мягкое: на полу стоят мои сумки. Очень хочется пить. Чтобы не бродить по дому ночью — приезд существа вроде меня и без того большой стресс для семьи — я ищу бутылку с колой, купленную по дороге. Попутно вытаскиваю и откладываю подарки для дяди, тёти и племянников — на них мне не хватило денег, пришлось заложить серьги моей цыганской бабушки в Брно. После охоты деньги всё равно появятся, и я их выкуплю. Напившись, я нащупываю маленькую сумочку и вынимаю мобильник — посмотреть время. Половина восьмого утра. Стоит мне взять телефон в руки, как он вздрагивает, принимая сообщение — я чуть не роняю его:
«Я стою под вашим окном. Л.Б.»
Я с опаской смотрю в сторону тяжёлых портьер, которые совершенно закрывают окно от моего взгляда, и печатаю:
«И что?»
«Вылезайте. Поговорим»
Вот так вот. Прямо вылезайте ему. Что за бред и как он меня отследил?
Стоп, а может быть, имеется в виду мой апартман в Пшемысле?
«Я не в Галиции.»
«Я тоже. Лилиана, вылезайте, или я влезу в дом. Стекло мне придётся разбить»
«Я вас застрелю ещё в процессе!»
«Значит, я залезу через детскую или кухню. Можете начать бегать между ними»
Никогда не любила вампиров. Особенно со звучными псевдонимами. Я забираюсь за портьеры и открываю окно, даже не потрудившись вооружиться. Зачем? В открытом бою я проиграю с вероятностью, близкой к ста процентам. Шанс же, что Батори не убьёт меня и в этот раз, есть. Ведь он всё-таки знает моё имя. Я криво ухмыляюсь и встаю на подоконник. Босые ноги неприятно холодит. Внизу действительно бледнеет узкое лицо Ловаша Батори; толстые губы раздвинулись в усмешке, обнажая крепкие, очень белые в ночной темноте зубы. Я осматриваюсь: слева водосточная труба, но она выглядит хлипкой и дряхлой, к тому же слабость у меня ещё не прошла. Я снова кидаю взгляд вниз. Батори скалится. Чёртов кровосос. Я ухмыляюсь ещё шире и прыгаю прямо на него.
Пока я лечу, в голове моей успевают пронестись подробные картины того, как я промахиваюсь, или как упырь просто делает пару шагов в сторону. Эти видения изобилуют очень неприятными деталями, вроде вёдер крови, осколков костей и размозжённого черепа. Но вампир ловко перехватывает меня.
— О, как романтично! — произносит он, продолжая улыбаться мне в лицо.
— О, как вы банальны! — отвечаю я. — Пустите.
Он слушается. Но, едва ступив на ледяной асфальт, я приглушённо взвизгиваю и карабкаюсь на Батори обратно.
— Неужели нельзя было выбрать условий покомфортней?!
— Неужели нельзя было сообразить обуться? — парирует упырь. — Ладно, подождите.
Дальнейшее восхитительно. На такое шоу я бы, не задумываясь, купила билет. Перекидывая меня с руки на руку, Батори умудряется расстегнуть и снять с себя куртку и бросить её на тротуар, меховой изнанкой кверху. На куртку он ставит меня.
— Ну? — спрашиваю я, почувствовав почву под ногами.
— Минутку, — говорит он, приседая на корточки и выуживая из кармана куртки красивую бархатную коробочку. Не вставая, он с улыбкой протягивает её мне. Я гляжу на неё с подозрением:
— Я не буду это брать. Это меня очень пугает. Это ужасно похоже на предложение руки и сердца.
— О, многорогий… Конечно, нет.
Упырь встаёт и открывает коробочку. В ней лежат серьги моей бабушки. Спутать их ни с чем невозможно: штучная цыганская работа, прихотливый узор, замысловатые подвески в виде крохотных цветочных гирлянд.
— Будучи большим поклонником красоты и всемирной гармонии, — сообщает Батори, — я уверен, что эти серьги не могут украшать ничьих ушек, кроме ваших.
Он пытается вставить одну из серёг в отверстие в моей мочке, но я отшатываюсь:
— Не трогайте меня!!! Дайте их сюда.
— Это нелепо. Я только что трогал вашу, простите, попу, — возражает вампир, но всё-таки протягивает мне коробочку.
— А вы покричите об этом на весь квартал! Настоящий дворянин! — я сама понимаю, что не на это существо мне бы шипеть, но меня буквально несёт. Возможно, это род истерики.
— Успокойтесь. Я не собираюсь грязно лапать ваши уши. Я пришёл помочь вам.
— В каком смысле?
— Лиса, — по губам кровососа опять проскальзывает усмешка, — на которую вы собрались охотиться, слишком хитра, и я не рекомендую вам соваться в её нору. Но я знаю один верный способ её одолеть.
— Давайте короче. В чём подвох? — язвлю я.
— Ни в чём. Я действительно собираюсь вам помочь. На этот раз.
— Угу. Значит, вы ждёте, что я помогу вам в какой-то другой раз?
— Когда девушка не только красива, но и умна… — мурлыкающе начинает вампир, и я, перехватывая инициативу, заканчиваю:
— Трахать её не только приятно, но и интересно, да?
— Вы циничны. Это печально. Но давайте вернёмся к вашим планам. Я предлагаю вам использовать сценарий, в котором вы чуть не преуспели со мной.
— С вами он провалился.
— А с нашей лисой не провалится. Потому что мы добавим одну маленькую деталь.
В руке у Батори появляется беловатая желатиновая капсула размером с лесной орех.
— Вы попросите вина. И когда ваш лис наклонится над бокалами, вы не станете левой рукой нежно-нежно, чувственно-чувственно гладить его по шее, — Батори касается короткими крепкими пальцами своего затылка, — нет, левой рукой вы быстро раздавите возле его лица эту капсулу, а правой так же быстро нанесёте удар.
Я не спешу хватать чудо-средство.
— Что в капсуле?
— Ничего особенного. Просто масло с сильным запахом. Краткий обонятельный шок на секунду-другую дезориентирует вампира.
— С сильным запахом? Насколько сильным? Он не дезориентирует меня?
— Не больше, чем обычный цветок розы, внезапно поднесённый к носу. Берите, не бойтесь. Но не заходите к нему в нору, даже когда он будет мёртв. Это, повторяю, опасно. Удовольствуйтесь деньгами, которые будут при нём.
Я осторожно — чтобы не раздавить — беру шарик. Батори изображает лёгкий поклон, разворачивается и уходит по улице. Я смотрю на открытое окно, на водосточную трубу, на удаляющегося вампира. Ну уж нет, на помощь я его точно не позову.
Когда на рассвете Патрина обнаруживает мою комнату пустой, её крик подымает весь дом, и кое-кого из соседей тоже.
— Я здесь! — кричу я. — Патрина, вынеси мне обувь и впусти в дом.
Но на улицу выбегает вся семья. Мальчики в пижамах слегка ёжатся. Тётя Марлена придерживает на плечах вязаную шаль.
— Что
