конца коридора, остановитесь перед темной дверью. Затем поднимайтесь на второй этаж, сливайтесь с обстановкой… и ищите … Анну во всех комнатах, они не закрываются. Как найдете, сразу же спускайтесь вдвоем ко мне. Если вас спросят, остановят, скажите, что вы идете на «реставрацию кружев» — это кодовое слово, оно означает… эмм… в прочем, не важно. Просто старайтесь пробраться обратно ко мне. И не попадитесь на глаза мадам, она знает всех своих девушек. Вы все запомнили?
— Да! Спасибо, я… очень благодарна… — успела сказать я, перед тем как девушка меня вытолкнула и дверь за мной закрылась.
Оглядев себя, в тусклом свете коридора, я поняла, что испытываю культурный шок от своего вида. Кошмар, я даже в своем мире в купальнике не выглядела так вызывающе и непотребно. А сейчас я как винтажная кукла для маньяков. «Слабоумие и отвага» — наш девиз. Но… это все для дела…
Вздрагивая от каждого звука, я направилась по пустому коридору к лестнице. Да где же она? Коридор просто бесконечный.
И вся эта атмосфера, с ободранными бордовыми стенами, вульгарными канделябрами и безвкусными картинами с откровенными сценами, пугала до безумия. Будто я попала в фильм ужасов, где все главные герои, особенно глупые девицы, которой я сейчас являюсь, погибают от рук маньяка или мистической субстанции.
По ощущениям я забралась в ловушку, которая вот-вот захлопнется, и я окажусь навсегда в этом отвратительно-безвкусном гробу, как бабочка, которую нанижет на иголку биолог-коллекционер. Я не удивлюсь, если сейчас под ногами пробегут крысы, а мне на голову с потолка упадет паук или слизняк. Но, ко всему прочему, я испытываю такое ужасное социофобное состояние. Благо я не благородная девица и упасть в обморок мне не грозит, но все же, в своем мире я воспитывалась в приличной семье, да и в приюте царили пуританские порядки, которые мы не особо приветствовали, но, все же, были скромными воспитанницами… А тут — такое непринятие.
Впереди послышались шаги, но, видимо, мой головной мозг в опасных ситуациях реагирует оперативно, поэтому я быстро юркнула в темноту за шкаф. Шаги приближались. Я осторожно посматривала через деревянную дверцу. Вскоре, мимо меня прошли двое мужчин в рабочей помятой форме, неся деревянные коробки. Видимо с алкоголем, о чем говорил звук стекла, который звонко исходил из их ноши.
— Не звякай, Пит! Если разобьешь хоть бутылку, мадам тебе причиндалы оторвет, — прохрипел один из них прокуренным голосом.
А я перестала дышать. Мужчины остановились почти рядом.
— Захлопнись, не тресу я. Итак, без продыху. И девок не обломится даже сегодня, — проговорил трескучий голос второго.
— Ты давай пошевеливайся, сегодня все блатные собрались. Тебя никто не будет обслуживать. Только рожей своей подбитой не свети у холла, хозяйка приказала. Там сегодня особый клиент…
— Знаю я этих… особых… После них потом… зачищать все…
— Ага. Поной тут еще на свою тяжелую долю. Шевелись давай, лодырь.
Шаги и звон бутылей удалялись. Странные типы завернули у темной двери и направились на второй этаж. Я проводила их хмурым взглядом. Видимо, и мне нужно туда же… Вслед за алкоголем…
Кажется, я попала на какой-то аншлаг-шабаш, с клиентами-извращенцами. Я надеюсь, что смогу затеряться. Ладно, "кто не рискует, тот не пьет… эм… шампанское", "перед смертью не надышишься", и прочие поговорки и фразеологизмы.
Маска на лице создавала хоть какое-то ощущение нереальности происходящего. Выдохнув и сосчитав до десяти, я выбралась из своего временного укрытия и направилась к лестнице, расправив свой "наряд".
Ну что ж, в лучшем случае — настал час позора, а возможно, в худшем — я полноценный, то есть, полноправный кандидат на получение…
«Премии Дарвина»
Я подошла к лестнице, ведущей в неизвестность, и вспомнила строки из стихотворения Высоцкого:
"Ну вот, исчезла дрожь в руках,
Теперь — наверх!
Ну вот, сорвался в пропасть страх -
Навек, навек.
Для остановки нет причин -
Иду, скользя,
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя…"
Улыбнулась. Поэты моего мира подбадривают меня… попаданку…
Глава 6. Город засыпает, просыпается…
Нина Эверинд
Оглушающее зрелище. Я поднялась на второй этаж и нырнула в опасный мирок.
Кричаще-красный коридор, табачный дым, поглотивший фигуры местных работниц и слоняющихся вполне себе представительных мужчин… Могу поклясться, что только что в одну из комнат, в обнимку с куртизанкой, завалился помощник прокурора.
Да, я могу затеряться в толпе — толпе подвыпивших посетителей с затуманенными мозгами и смеющихся «работниц культуры и отдыха», если наконец-то выйду из-за бархатных шторок. Ладно, одна комната (с помощником прокурора) считай уже проверена. Жаль у меня нет фотоаппарата, была бы рада раздобыть компромат на представительных посетителей. Ну вот, я уже и до шантажа опустилась… В борьбе за право на жизнь сироток — все средства хороши… Ох, шучу я…
Я шагнула из-за шторок, поправляя маску и стараясь хоть немного спустить подобие юбки на чулки и направилась по коридору. Лавировала как «корабль среди айсбергов», плавной походкой, которую старалась повторять, подражая куртизанкам. А еще, я старалась всем видом показать, что «меня тут нет, я очень спешу, ведь я личный секретарь мамочки этого предприятия».
— Стой куколка, я давно тебя жду! — зацепились чьи-то руки мне за талию и потянули на себя, — Ух ты! Какая нимфа, где же ты была раньше? — чей-то нос пытался зарыться мне в волосы на затылке, обдавая запахом алкоголя, а руки поглаживали талию в корсете. Брррр…
— А-а-а, да. Э-эксклюзив. И уже спешу… к прокурору! Он меня ждет! Только его и обслуживаю, — выпалила я. Как еще в голову пришло?!
— К прокурору? — моментально отцепился от меня «джентльмен», нахмурился и стал оглядываться по сторонам, — а разве он тут сегодня? — мужчина за сорок, холеный, лощеный, поправляя свою галстук-бабочку, направился прочь.
Вот так, я, кажется, пустила слухи о таком приличном господине прокуроре, хотела же сказать, что я спешу к помощнику прокурора. Эх. Какая разница.
Перебирая ногами в направлении комнат с номерками, резко отвернулась, пряча лицо за веер. Неподалеку грациозной походкой шла высокая статная дама, в сопровождении мужчины.
— Вы будете довольны, девочка просто само очарование, — донесся до меня приторный восторженный голос, как я поняла принадлежащий владелице сего заведения, мадам Люсинде. Ее слова заставили меня замереть и понять — она ведь может говорит об Анне!
Я проследовала за уходящей дамой и ее таинственном «клиентом» в темном плаще.
Они завернули в ближайшую комнату и закрылись. Я, недолго думая, и вообще уже не отдавая себе отчет, что делаю, подбежала и прислонило ухо к
