что история дома его интересует мало.
Зачем тогда он тут живет?
Ах да, вид на канал Грибоедова!
Я оценила — и Итальянский мостик, и корпус Бенуа, и, если высунуться, наверняка и Спас на Крови увижу.
Но это потом. Сначала — главный вопрос.
— Так что, Александр, с матерью Дины? Раз уж я согласилась — рассказывайте.
Он тоже подходит к окну, встает рядом, но каналом не любуется, а со вздохом трет ладонью лоб. Уже было открывает рот, но…
— Лала! — из глубины квартиры прилетает Дина, уже успевшая переодеться, виснет на мне и задирает мордашку, глядя восторженными глазами. — На!
Протягивает мне моего зайца. Я прижимаю его к себе и смаргиваю слезы с век. Бедная малышка. Я еще не знаю ее историю, но уже понимаю, что простой она не будет.
— Лариса Михайловна… — начинает Александр, но я обрываю его.
— Можно просто Лара? Я не врач и не преподаватель. Мне так комфортнее.
— Хорошо, Лара, — кивает он. — Тогда для вас просто Александр. Впрочем, вы и так… Я, честно говоря, живу тут только последние несколько дней. С тех пор, как сорвался из Москвы по звонку Дины. Вообще не имею понятия, где тут что, как с ней себя вести, что делать. В том числе поэтому вы мне и нужны тут постоянно.
Оглядываю гостиную.
Она производит странное впечатление роскоши вперемешку с заброшенностью. Диван явно дорогой, но на обивке жирные пятна. Кофейный столик в виде друзы кристаллов весь в кругах от чашек и бокалов. Засохшие цветы на давно не мытом окне. Криво висящая картина и под ней на расписном столике лампа с расколотым абажуром.
— Нет, Александр, — мотаю я головой. — Я уже вам сказала, что на проживание не согласна. Категорически.
— Я вас услышал, — серьезно кивает он. — Значит, вас будет привозить шофер. Но все-таки иногда нужно будет оставаться на ночь.
Он говорит это с такой же уверенностью, с какой утверждал, что я все равно соглашусь.
И я согласилась!
Но почему-то сейчас меня это бесит.
— Извините, пожалуйста, Александр, что я вмешиваюсь не в свое дело… Хотя теперь оно и мое тоже. Но мне все-таки кажется, что вы рановато планируете личную жизнь! Если вы не жили раньше с Диной, для вас приоритетом должно быть налаживание с ней отношений, а не ночевки… Непонятно с кем.
Я проглатываю большинство ехидных комментариев и стараюсь звучать строго и профессионально. Но, боюсь, получается плохо.
Александр смотрит на меня с удивлением:
— Лара, я не личную жизнь планирую, а дедлайны.
— Дедлайны запланировать нельзя!
— Запланировать можно все, — твердо говорит он.
Я только развожу руками — таких людей я тоже встречала.
Мне ужасно становилось их жаль, когда все планы разбивались вдребезги, и приходилось жить в условиях вечно меняющейся реальности. Они либо быстро меняли свои убеждения, либо ломались.
— Тогда я бы попросила предупреждать меня заранее о ваших ночных «дедлайнах» и задержках, — говорю я, руками показывая кавычки к слову «дедлайн».
Потому что он меня не убедил.
Нет никакой необходимости ночевать на работе, когда у тебя маленькая дочь дома.
— Зачем? — спрашивает Александр недоуменно. — У вас же нет мужчины, я узнавал.
8
Сказать, что я офигеваю — значит не сказать ничего.
— Откуда вы вообще это знаете? — ахаю я. — И какого черта…
Не договариваю, потому что просто задыхаюсь от возмущения.
— Вас, разумеется, пробили по всем базам, — спокойно говорит Александр. Он будто не замечает того, как я киплю. — Последние пять лет точно. Почему вы не замужем, Лара?
Гораздо интереснее вопрос, почему я опять чувствую себя, как на семейном сборище по поводу чьей-нибудь свадьбы или похорон.
«Когда замуж-то, Ларка?»
«Не завела еще детишек?»
«Опять одна?»
Сначала я орала в ответ, потом ехидничала, потом пробовала по очереди все советы из интернета для подобных ситуаций.
Теперь отвечаю коротко:
— Это не ваше дело.
К сожалению, Александр — не мои родственники, которые тут же переключаются после этого ответа на тему: «Ларка зазналась и охамела».
— Теперь мое, — говорит он. — Я должен знать, что не так с человеком, которому доверяю свою дочь.
— Пф-ф-ф-ф-ф! — выдыхаю я. — Тогда я увольняюсь! Найдите другую няню, замужнюю и с выводком детишек!
Александр морщится. Теперь я понимаю, что зубы у него не болят. Просто я ему не нравлюсь, но он вынужден меня терпеть.
— Лара, давайте договоримся, — говорит он раздраженно. — Мы еще подпишем официальный договор, по которому вы не сможете уволиться вот так, в одночасье. Но в нем всего не предусмотреть. Поэтому я прошу вас — постарайтесь обойтись без этих вот женских истерик. У меня на них аллергия.
Я бы тоже могла рассказать о том, на что у меня аллергия в Александре.
Но мне платят мою отнюдь не маленькую зарплату на работе не за раздувание конфликтов, а как раз наоборот. Поэтому я беру себя в руки и отвечаю:
— Кроме семейной жизни у девушек может быть много других интересных занятий по вечерам.
— Каких? — удивленно спрашивает Александр.
— Вы серьезно?
— Вполне.
— Концерты, кино, балет, опера, музеи, экскурсии. Книжку почитать. На лыжах в лес сходить. В конце концов, просто выспаться и побыть одной.
— Это не мешает личной жизни, — гнет свое мой упорный работодатель.
Точно надо с тетей его познакомить. Она абсолютно уверена, что без мужчины женщина — неполноценное существо. Они найдут общий язык.
— Это ответ на вопрос, зачем предупреждать меня заранее, что вы задержитесь или не придете на ночь, — поясняю я. — Чтобы я успела сдать билеты. А почему у меня нет личной жизни — все еще не ваше дело. Эта тема закрыта. И вы все еще должны мне ответ на вопрос про мать Дины. И вообще про то, как она оказалась на улице. Это точно мое дело! — повышаю я голос, заметив, что он снова поморщился и открыл рот, чтобы прервать меня. — Врачи будут задавать вопросы, да и я должна понимать, что происходит с вашей дочерью и почему она шарахается от пьяных женщин!
На последних словах Александр уже не просто морщится. Он кривится так, будто раскусил кислый леденец.
Он молча трет лоб кончиками пальцев и наконец говорит со вздохом:
— Давайте сначала поужинаем, Лара. А потом поговорим об этом. Я заказал еду, должны привезти с минуты на минуту.
В этот момент начинает звонить телефон Александра, который он выложил на круглый стол, накрытый льняной скатертью.
— Слушаю, — говорит он таким голосом, что сразу хочется попрощаться. — Да, я понял. Где вы стоите? Возле какого дома? Вы читали
