на вид было не больше восемнадцати-девятнадцати лет, изучал ее. Если он попросит у нее документы, удостоверяющие личность, или обыщет содержимое чехла, она пропала.
– К кому вы пришли?
– К месье Гужону, он на втором этаже.
– Вы знаете, где его кабинет?
– О да, я здесь уже много раз бывала. – Она говорила правду. Еще подростком, до того, как пришли немцы, Ева любила приходить к отцу на работу после того, как заканчивались уроки в школе. Ей нравилось разглядывать разные печати, ручки, машинки. Месье Гужон часто давал ей стопку листков и карандаш, чтобы занять чем-нибудь, пока отец колдовал над очередной пишущей машинкой. Ева любила делать наброски, и со временем у нее стало так хорошо получаться, что месье Гужон поинтересовался у ее отца, не думает ли она стать художником. Но рисование никогда не было ее страстью, в отличие от книг. И она сказала отцу, что, даже если у тебя что-то хорошо получается, это вовсе не означает, что тебе нужно посвятить этому делу всю свою жизнь. Отец тогда рассмеялся, заметив, что ей очень повезло обладать таким талантом. «Однажды, – сказал он, – ты еще оценишь дары, которыми наградил тебя Бог».
– Хорошо, идите, – сказал молодой немец и снова устало ссутулился.
Ева направилась к лестнице.
– Merci![7] – крикнула она ему через плечо.
Ее сердце все еще колотилось как бешеное, когда она, поднявшись на второй пролет, открыла дверь в кабинет месье Гужона, даже не постучав. Тот в одиночестве сидел за столом. Он поднял глаза, удивленно округлившиеся под косматыми седыми бровями, пока Ева поспешно закрывала за собой дверь.
– Ева Траубе? – спросил он и уставился на нее как на привидение. С момента их последней встречи его волосы поседели еще сильнее, и выглядел он лет на десять старше отца, хотя Ева знала, что они были примерно одного возраста. Под глазами у него залегли темные круги, а щеки обвисли так, будто у них больше не хватало сил держаться на лице.
– Сколько же лет мы с тобой не виделись?
– Месье Гужон, простите, что вот так вломилась к вам.
Он встал и обнял ее.
– Я слышал об облаве и подумал, что, возможно…
– Моего отца арестовали, – твердо сказала она, отстраняясь от него. – Мы с матерью тоже были в списке, но нам повезло – в тот момент мы оказались в другой квартире.
Месье Гужон побледнел и отступил назад.
– Боже мой.
– Месье, у нас мало времени. Я прошу вас, мне нужна ваша помощь. Отец сказал, что обо всем с вами договорился. Что вы можете изготовить для меня поддельные документы. Нам с матерью нужно поскорее уехать из Парижа.
Месье Гужон посмотрел на чехол пишущей машинки в руках Евы, а потом – на дверь у нее за спиной. Наконец, он снова взглянул на нее и поджал губы.
– Но что я могу сделать? Я обещал ему, что помогу только тебе, а не твоей матери.
– Я не могу ее бросить. Это невозможно.
– Ева, она разговаривает с акцентом, и потом, честно говоря, она очень похожа на еврейку. Риск слишком велик. Ее непременно схватят. А потом она выдаст меня…
– Но вы же не откажете нам в помощи? – Панику в душе Евы сменил гнев. – Мой отец много лет проработал у вас. Он был надежным, добрым.
Лоб месье Гужона сжался в гармошку, казалось, еще секунда, и он расплачется.
– Ева, я хочу тебе помочь, но если обнаружится, что я занимался подделкой документов, тем более для польских евреев…
– Вас могут арестовать или даже казнить. Я знаю. – Ева, подойдя к нему поближе, понизила голос. – Месье Гужон, я знаю, о чем прошу вас. Но наш единственный шанс – это выбраться в свободную зону. А потом я постараюсь придумать, как вернуться за отцом.
– Я… я не могу сделать того, о чем ты просишь. – Он отвернулся. – У меня есть жена и ребенок, я должен подумать о них и…
– Мой отец доверял вам. Он отдал последнее, что у нас было.
Месье Гужон глубоко вздохнул, но ничего не ответил.
– Пожалуйста, месье. – Она подождала, пока он посмотрит на нее. – Я вас умоляю.
Он снова вздохнул:
– Я дам тебе несколько бланков для удостоверений личности, Ева, и еще бланки разрешений на проезд. Это все, что я могу сделать. Ты всегда была хорошей художницей, я этого не забыл.
– Вы… вы хотите, чтобы я сама их подделала? – Заполнить личную информацию: имя, место и дату рождения довольно просто, но как подделать все остальное?
– Но вы же дали слово моему отцу, месье Гужон!
Он проигнорировал ее возмущение и продолжил едва слышным голосом.
– Я постараюсь найти чернила такого же цвета, как и те, что используются на печатях. В шкафу, где хранятся канцелярские материалы, должны быть такие. Но тебе нельзя здесь оставаться. И если кто-нибудь узнает, что ты сделала, я скажу, что ничего не знал. Что ты украла документы.
– Но… – начала было Ева, однако он прошмыгнул мимо нее и выскочил из кабинета. Она осталась одна, тяжело дыша и размышляя о том, что ей делать дальше. Продолжить стоять на своем и умолять о помощи? Она никогда не делала того, что предложил ей месье Гужон.
Несколько минут спустя он вернулся, держа в руках маленький конверт.
– Вот. Здесь все необходимое. Используй как образец твои настоящие документы, возьми какие-нибудь старые фотографии и обрежь их, чтобы вклеить в свидетельства; ваши нынешние наверняка испорчены красными печатями. Я также вложил аннулированное разрешение на проезд, чтобы ты знала, как оно должно выглядеть. Вам с матерью они понадобятся, чтобы выехать в свободную зону. Еще здесь бланк свидетельства о натурализации для твоей матери, чтобы объяснить ее акцент, и бланк свидетельства о рождении для тебя. Их довольно просто будет заполнить.
– Но я не знаю, как…
– Надо спрятать все это под пишущей машинкой, – продолжил месье Гужон, прерывая ее возражения, затем взял чехол с машинкой, поставил к себе на стол и открыл. Осторожно вытащив машинку из чехла, он положил на дно конверт и степлер, поставил машинку сверху и закрыл чехол. И вручил его Еве. – Когда будешь уходить, держись уверенно. Тебя не остановят, а если попытаются, делай вид, что тебя это страшно оскорбляет. Большинство солдат еще совсем мальчишки, они только притворяются грозными.
Она крепко сжала ручку чехла правой рукой.
– Месье Гужон, я не умею подделывать документы! Это невозможно.
– Больше я тебе ничем не могу помочь. Помнишь, что говорил тебе отец? Что Бог наградил тебя даром художника? Тебе выпал шанс этим даром воспользоваться.
В голове крутились тысячи вопросов, но с ее губ в конце концов слетел только один:
– Но… куда нам идти?
Он смерил ее бесконечно долгим взглядом.
– От кузена моей жены я слышал о городе под названием Ориньон, он находится где-то в восьмидесяти километрах к югу от Виши, –
