спрессованные листья, склеенные какими-то растворами. Нарнетт посчитала странным, что в небольшом доме, поделённом на прихожую в центре, лабораторию-кухню слева и «комнату» справа от входа всего одно спальное место. Хотя отшельник должен был жить со своим слугой под одной крышей.
— Вас зовут Абалтун? — обратилась дворянка к сидящему за грубо обструганным столом человеку в огромной меховой накидке.
С каждым шагом Нарнетт отшельник всё меньше походил на человека.
— Абалтун — моё имя для местных знахарей, дитя. Моё настоящее имя вы никогда не выговорите. Присаживайся, я не причиню тебе вреда.
— Где мои… О, Всевышний!
Лицо отшельника покрывали гнойные струпья. Кожа его краснела и шелушилась, а волосы под капюшоном были растрёпанными и связанными в несколько узелков какими-то странными нитями. Одежда тёмных тонов его, казалось, была грубо сшита из лоскутков и рваных лохмотьев. Нарнетт показалось, что лоскутки сшивались не единожды.
— Это конский волос, дитя. Я отказался от ваших благ давным-давно. У вас это называется, кажется, консерватизмом. За своих людей не волнуйся, они связаны, сидят у меня в погребе. Пускай научатся сначала хорошим манерам, ведь можно мирно поинтересоваться, кто мы, а не выставлять арбалеты и мечи напоказ. Табурет, дитя. Садись.
Герцогиня послушалась, но удивления скрыть не могла:
— Вы… Не могу понять…
— Можешь обращаться ко мне на ты. В этих горах все равны. Плевать, герцогиня ты или старый отшельник. Да, я представитель лорунал, коренного народа людей этого материка. Поселился тут не так давно, раньше жил севернее. Ваши предки, морнцы, которых ассимилировали вайны, также в своё время переехали сюда из другого мира.
— Лорунар… В первый раз слышу… Почему мы раньше не знали про вас?
— Нас очень мало.
— Почему?
Отшельник не отрывал взгляда от миски, которая постепенно наполнялась странными травами и стеблями длинных растений, похожих на вырвиглазку.
— Потому что сначала нашу свободную страну уничтожили эльфы, когда они контролировали значительную часть этого материка, а затем нас добили негуры, величайшая нация людей этого мира. По правде сказать, мы сами никогда не считали себя людьми. И не бойся, мои болячки не заразны.
— А насколько вас мало? — герцогиня нарушила серьёзное правило этикета, без спроса взяв со стола несколько травинок и корешков для изучения.
— Тот, что похож на куриную лапу, — это ибитовый корень, — заметил отшельник. — Можешь съесть один, мне не жаль. Он помогает пищеварению. Растёт только в горах.
— У меня всё хорошо с пищеварением… — Нарнетт отложила травинки и корешки в сторону.
Она всё ещё боялась отшельника. И его мир.
— Твоё право, дитя. Отвечая на твой вопрос… До дюжины, возможно. Я, конечно, не лазал по горам Тахон, которые вы называете Морнгерос, но уверен, кто-то из моих родичей живёт на восточных побережьях Кахалари — или Апалаи, как говорят в вашей стране. Земли, между вашим королевством на юге и…
— …королевством магов Акадар Фрадур на севере, я знаю.
— Там не только маги живут, — отшельник осмотрел содержимое котла, добавил туда настойку со стола. — Ещё гномы, гремлины, полурослики. Чудные коротышки такие.
— Чудные… Народ гномов зовётся мранками, их государство так и называется: Мранкирское царство. Хмм… Вы… То есть ты заговариваешь мне зубы?
— Разумеется. Я успокаиваю твою психику. Ты ведь напугана. Ожидала увидеть здесь очередного лесного колдуна, а нашла какое-то человекоподобное чудовище.
Нарнетт задумалась, ещё раз оглядела великана, напоминающего друида.
— Даже в чудовищном облике можно сохранять человечность, — сказала она. — Ты похож больше на человека, чем на монстра. И в мыслях не было назвать тебя…
— Но это правда. Даже знахари, что отправили тебя ко мне, так считают. Я столько раз предлагал им переселяться ко мне в Дер'юхар. Но они всегда вежливо отказывались. Я бы защитил их, несмотря на опасности, что царят в вашем герцогстве. Навроде охоты на ведьм.
— А зачем они тебе здесь?
— Я хотел учить их постигать законы нашего мира. Законы сотворения первичной ткани. Не хотелось бы оскорблять вашу науку, но даже уничтоженный мой народ понимает в устройстве этого мира куда больше, чем все ваши развитые государства вместе взятые. Хотя мы не строили университетов, как люди, не извлекали информацию из опыта горного и промышленного дела, как карлики, и не говорили с природой, как эльфы. Хотя многому эльфы научились как раз у нас.
— Вы бережёте свою мудрость из поколения в поколение?
— Можно и так сказать, — Абалтун продолжал размешивать травы в глиняной миске. — Но, уничтожив и ассимилировав остатки нашей цивилизации, вы, крупные народы людей и иных гуманоидов, потеряли духовного наставника в этом мире. Вы слепы, ибо вести вас некому.
— А ты? — Нарнетт оглядывала древесные полки. — Ты ведь тоже человек, почему говоришь в третьем лице?
— Больше не человек. И я один. Один не может изменить этот мир. Даже если бы я владел божественной силой. Здесь нужен круг богов, чтобы держать этот мир в узде. Ты всех богов знаешь, дитя?
— Всех. Но мы, вайны, ведь…
— Да, Пировинас'Актуарен, Чтец и Хранитель законов, является для вас отцом всего мира и других богов. Но он лишь один из братьев и сестёр по Ахаласте, Колизею миров. Вы за тысячи лет никак не развили свою религию, и Пир, то есть вы, стоит над другими богами. Как вы, люди, стоите над другими народами.
— Ахаласта? Колизей?.. А что это? — спросила девушка.
— Вечная стоянка богов. Там они остановились, когда сотворили жизнь и бытие в нашем мире. Оттуда они наблюдают за всем, что происходит в этом мире и в других, в которые они вдохнули жизнь и смерть. Да, девочка. Не удивляйся. Смерть — такая же часть сущего.
— Мертвецы… Часть нашего мира?..
— Так мы подходим к цели твоего появления здесь, Нарнетт, — заявил Абалтун, скинув намешанные травы в булькающий рядом со столом бульон. — Кошмары, что мучают тебя и десятки знатных людей по всему королевству. Я не знаю, кто их сотворяет, но знаю их природу. Знаю их сущность. И зачем они нужны.
— Знаешь? Откуда? — вновь спросила она.
— Так мне ответил этот мир. Я увидел это, взглянув на звёзды в одно из последних полнолуний. Увидел, взглянув на то, как изменяется течение одинокого ручья на западной границе Дер'юхара. Увидел, поговорив со своей умершей двести лет назад дочерью. Говорил я с ней год назад.
Нарнетт испуганно отодвинулась от отшельника. Ясность его звероподобных карих, но всё ещё человеческих глаз позволяла судить о том, что Абалтун был не безумен. Напротив. В его нечеловеческих глазах девушка видела целые поколения мудрости, накопленной его народом. Отшельник знал, о чём говорит.
— Твоя дочь… Ты говорил с
