недовольство, уважение и изумление.
— У многих из нас есть враги как среди своих, — я повернулся к Рудику, а затем и к Джону: — так и среди чужих. Если мы объединим наши усилия, то сможем немного увеличить зону влияния. В крупных городах принято объединяться организациями и делить власть в городе.
Вот после подобного заявления на меня вылупился даже армянин. Нет, его, несомненно, заинтересовал такой «подход», но, кажется, для них это звучало слишком дико.
— Итак, давайте всё-таки проголосуем. Нас здесь всего четверо. Голоса, как вы понимаете, перейдут либо в одну сторону, либо в другую. Ничья нам не нужна. Но я не буду держать за собой право на последнее мнение. Поэтому, — выпрямился на стуле и заявил: — предлагаю оставить его в живых и потребовать выкуп с его родителей. Требование выкупа организую сам.
Бакинский тут же потянул руку вверх.
— Два голоса есть. Если есть третий, то голосование решится тут же.
Монеткин, ясное дело, не хотел никакого выкупа. А может, не хотел новых проблем. Однако, улыбнувшись, руку потянул Джон Траволта, и всем сразу стало ясно, как решится именно судьба этого бедолаги.
— Раз большинство выбрало… — только начал я, и Монеткин тут же, в связи со своей тягой не быть в сторонке, потянул руку вверх, — то я беру его под свою опеку и выдвину требования для его семьи.
Кирилл Петрович нахохлился, но так и не заговорил.
— А теперь, уважаемые, — я поднялся из-за стола, — делаю вам предложение. Согласны вы или нет — дело ваше. Также я даю вам право выбора и время на то, чтобы подумать.
— Что ещё опять? — выдал обиженный толстяк.
— Предлагаю объединить наши усилия, чтобы убрать всех неугодных нам и поделить город поровну. Поэтому… — Улыбка на лице Рудика стала добрым знаком. — Кто за то, чтобы объединиться в мощном и сплочённом союзе? Против администрации и области в целом.
Армянин вскинул руку сразу же. С сомнением на лице согласился и Монеткин, хотя я как раз ожидал быстрой реакции от англичанина, но тот сделал свой ход последним и тоже кивнул.
— Но… — замялся толстяк, — почему ты попросил уйти Бориса? Он ведь тоже лидер группировки.
— Его покровитель — Чоаба. И барону пока незачем знать, что появляется ещё один сильный союз. Всему своё время.
Присутствующие покорно кивнули.
— Отлично. Тогда, на правах объединителя, я объявляю себя временным лидером нашего нового союза. Точнее, я буду судьёй и временным руководителем, если никто не против.
Против были все, кроме «джина». Но я сделал поправку, что никем управлять не буду, взяв на себя роль мозгового центра. Тогда согласились все, кроме бриташки. Ну и ладно. Рано или поздно раздавлю и этого червя.
* * *
События, произошедшие днём на фабрике, взбаламутили моих людей. Никто из них до последнего не мог поверить, что такие разные группировки смогли встать под чьё-то начало. Пришлось успокоить их тем, что этот союз, а точнее — объединение, только на первый взгляд кажется долгосрочным проектом.
Проработав с каждым своим «союзником», я узнаю о «его» бизнесе и людях больше, чем нужно. И впоследствии попросту заберу и территорию, и людей, и всю прибыль. Все просто.
— Союз только с виду кажется объединением общих усилий, — я сидел в небольшом кафе недалеко от фабрики и раскладывал моим людям по пальцам. — По факту они, само того не понимая, начнут отдавать мне всё больше и больше, а затем и вовсе не поймут, как я начну управлять их людьми, их бизнесом, землёй, домами и прочим. Это многоходовый план.
— Не понимаю, — буркнул Петя. — Как ты это всё провернёшь, босс?
— Для начала, — улыбнулся я, — нам нужно объединить усилия и закрыть все мелкие банды. Поглотить или уничтожить. Связь с другими «авторитетами», если их так можно назвать, даст некоторую свободу действий. Я заведу новые связи, получу новых друзей и увеличу зону своего влияния.
— Красиво, но я не думаю, что у вас получится прогнуть тех же армян, — перебил меня Саша. — У них семья важнее денег. Неподкупные до мозга костей.
— С армянами никаких проблем не будет, — смело заверил я. — Рудик — мой близкий друг. Его семью и территорию я даже трогать не буду. Пока он жив.
Офицеры в отставке переглянулись, но ничего не сказали. Кит довольно хмыкнул, а Кошечкин выпучил глаза так, словно призрака вместо меня увидел.
— Нашей основной проблемой могут стать британцы. Они хитрые и изощренные, — продолжил я, размешивая кофе. — Эти во все времена успели побыть и шпионами, и разведчиками, и предателями.
И тут я заткнулся. Понимая, что только что мог ляпнуть то, чего в этом мире и существовать не могло. Например, войн и так далее. Впрочем, виду никто не подал. Наверное, я озвучил всем давно понятные вещи.
— У них несколько семей, — продолжил за меня Кошечкин, глядя в чашку, которую даже с трудом мог поднять. — Шесть, если я не ошибаюсь, и Траволта самый… спокойный из них. На своих не рыпается, чужим не мешает. Живёт себе спокойно, иногда дерётся с евреями и ирландцами. Я бы назвал его мелким, по сравнению с другими, но…
— Но он британец, — улыбнулся я. — А значит, продажный. Его знания помогут нам захватить остальных англичан в центре города. Поработить их бизнес и поотрывать им головы. Бедняга Джони, сам того не понимая, в борьбе за власть среди своих сам всё мне отдаст. И последняя пуля будет именно в его голову, а не в «последнего» британца из его клана, который имеет здесь власть. Всё просто. Перед лицом последнего врага из его династии, мы переиграем все так, что я заполучу более крупную рыбу, уничтожив Траволту.
Подчинённые опять переглянулись, попытались вставить свои «британцев не обмануть, Шаман», но на этом разговор закончился.
Я вернулся к последней теме, которая интересовала меня больше, чем делёжка власти у остальных.
Альберт. Конкретно сейчас он сидел на фабрике, закрытый в комнате без окон. Дверь стальная, место пустое, доступ только у того, у кого есть ключ. То бишь только у меня.
— Мне нужно разговорить его и узнать, куда он спрятал все то, что украл у Монеткина.
Кошечкин, едва услышав об Альберте, озлобился, но благоразумно промолчал. Офицеры оживились, думая, что я первым
