Всё это походило на глупый сон, не имеющий отношения ко мне. Лишенная прибежища богиня все еще молила меня. Голос был мучительно невинным. Так же, должно быть, страдал добросердечный инквизитор от стонов и просьб мученицы. Я знал, что убиваю редкую и невосстановимую красоту.
Я лежал, подавленный и ошеломленный, и сама Природа, казалось, молила о своем божестве. Солнце в небесах, плавные линии холмов, синие тайны далеких равнин были пропитаны ее мягким голосом. Я горько презирал себя. Я был повинен в убийстве — нет, я был повинен в непростительном грехе. Я убивал невинную кротость, и не будет больше для меня на земле мира. Но я даже не пошевелился — более сильная власть сковывала меня. Голос слабел и замирал в невыразимом горе.
Внезапно вспыхнуло пламя, и дым поднялся к небесам. Раздались крики рабочих, и куски камней усеяли пространство. Когда дым рассеялся, башенки уже не было на месте.
Голос замолк. Мир погрузился в скорбную тишину. Меня тронули за ногу, и внизу я увидел Джобсона, протирающего глаза.
— Р’бота сделанау. Теперь будем вык’рчевывать. На выкапывание времени нет, прибегнем к дин’миту.
Разрушение продолжилось, а я возвратился к своим переживаниям. Я заставил себя быть практичным и разумным. Думая о ночном опыте и измученных глазах Лоусона, я решил превозмочь себя. Что сделано, то сделано — и это надо завершить. Вспомнился текст из Иеремии: «Как о сыновьях своих, воспоминают они о жертвенниках своих и дубравах своих у зеленых дерев, на высоких холмах»[17]. Я посмотрю, как они забудут эту рощу.
Мы взорвали корни деревьев, запрягли волов и стянули их в кучу. После чего рабочие начали разравнивать место. Я вернулся к нормальному состоянию — уверенность Джобсона передалась мне.
— Есть еще одно, — сказал я, — подготовьте плуги. Мы пойдем дальше царя Иосии.
В моем мозгу проносились тексты Священного писания — я был уверен, что еще одна предосторожность не будет лишней.
Мы снова запрягли волов и перепахали место, где была роща. Работа оказалась тяжелой, поскольку оставалось много камней разрушенной башни, но медлительные африканские волы сделали свое дело. Еще днем все было закончено. Мы с Джобсоном взяли мешок с солью и посеяли ее в борозды.
Последним актом стал костер из груды стволов. Они горели хорошо, а наверх мы бросили тела зеленых голубей. Птицы Аштарот были преданы почетному сжиганию.
Я отпустил озадаченных рабочих и обменялся крепким рукопожатием с Джобсоном. Черный от дыма и пыли, возвратился домой и приказал Трэверсу упаковать мои вещи и вызвать машину. Камердинер Лоусона доложил, что его хозяин мирно почивает. Я дал ему необходимые наставления и отправился мыться и переодеваться.
Перед отъездом я написал Лоусону. Я изложил стихи 23-й главы 4-й Книги Царств. И рассказал, что я сделал и обосновал это. «Я беру всю ответственность на себя, — писал я, — я замешан во всем этом больше, чем кто бы то ни было. Я сделал это во имя нашей старой дружбы — и ты должен мне поверить, это было нелегкой задачей. Надеюсь, ты поверишь. Когда ты захочешь меня увидеть, напиши — я вернусь и буду с тобой. Я думаю, ты поймешь, что я спас твою душу».
День перешел в сумерки, когда я покинул усадьбу и направился в Таки. Костер на месте бывшей рощи еще горел, и дым расползался облаком по верхней долине реки, наполняя пространство мягкой фиолетовой дымкой. Я был уверен, что помог моему другу и, когда он придет в чувство, он будет мне благодарен. Мой разум был спокоен на этот счет, и сердце пребывало в гармонии с миром. Но когда автомобиль достиг гребня холма и я обернулся на долину, душа моя смутилась. Поднялась луна и посеребрила дымку, через которую еще были видны языки пламени. Не знаю почему, но озеро, ручей, парк, даже зеленые склоны холма были напоены духом одиночества и осквернения.
И потом душевные страдания вернулись ко мне. Я понял, что увожу нечто прекрасное и восхитительное из его последнего пристанища на земле.
Примечания
1
Аштарот — богиня, которой поклонялись некоторые семитские народы. В Вавилоне и Ассирии — Иштар, в Сирии — Атар, в Израиле — Асторет (Аштарот), в Финикии — Астарте, в Абиссинии — Астар. (Здесь и далее прим. переводчика.)
2
В глазах то плачет, то смеется… — Из стихотворения «Grotesques» (кн. «Сатурнические поэмы»), пер. Ф. Сологуба.
3
Трогмортон-стрит — улица в Лондоне, на которой расположена Лондонская фондовая биржа.
4
Тевиотдейл — область в Шотландии.
5
Мидлэндс — территория в центральной Англии.
6
…лох-ливенскую форель… — Озеро Лох-Ливен в Шотландии славится своей рыбалкой.
7
Ориноко — река в Южной Америке.
8
Горнерграт — ледник в швейцарских Альпах.
9
…напевая старинную французскую песенку о Кадэ Русселе и его trois maisons. — «Cadet Rousselle a trois maisons / Qui n'ont ni poutres, ni chevrons / C'est pour loger les hirondelles, / Que direz-vous d'Cadet Rousselle?»
10
Теменос — священный участок, посвященный определенному божеству.
11
…напоминая доисторических больших гагарок. — Большая гагарка, или бескрылая гагарка — вымершая в середине XIX в. крупная нелетающая птица с массивным и крючковатым клювом семейства чистиковых.
12
«Жестокая загадка» — роман Поля Бурже «La Cruelle Enigme» (1885).
13
Третья Книга Царств — одна из книг Ветхого Завета. В оригинале указана «Первая Книга Царей» (как она и читается в англоязычном изводе Библии). Мы сочли правильным здесь и далее сослаться в переводе на православный канон.
14
«И стал Соломон служить Аштарот, богине сидонской…» — 3 Цар. 11:5.
15
Ахаб — один из библейских царей Израиля.
16
Я открыл 23-ю главу Четвертой Книги Царств и прочел… — 4 Цар. 23:13–15.
17
«Как о сыновьях своих, воспоминают они о жертвенниках…» — Иер. 17:2.
