Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
выдав себя неосторожным словом, и тут же поправился, — властительница дум моих и жизни. Наверняка найдется кто-то, кто сможет отказаться от всего, что выставили слуги на столы.
— Кого же выберешь тогда, чтоб испытать? — прекрасные бархатные глаза заблестели в предвкушении грядущего развлечения.
Шут бросил взгляд на гостей:
— Из собравшихся — никто. Вот если бы из ваших слуг найти раба, да похилее, что не ел давно.
— Иди, найди такого и приведи сейчас же, — шепнула она паяцу. А к придворным обратилась в голос:
— Готова пир начать я, но жду еще одного гостя. Как только он войдет и вкусит предложенного, приступим и мы.
Гул одобрения пробежал по ожившим рядам, первый Советник, державшийся изо всех сил, в конце концов не сдюжил и молча завалился на бок без чувств.
«Угадал, бесенок», — вспомнила Царица ставку Шута, и улыбка влюбленной женщины предательски озарила ее лицо. Только успели беднягу Советника вернуть к жизни посредством чана с ледяной водой, целиком вылитой ему за шиворот, как в шатер вместе с горячим дыханием песков ворвался Шут и, приняв подобающую церемониймейстеру позу, объявил:
— Последний из приглашенных, но не последний из значимых.
После чего еще раз распахнул полог и взорам присутствующих предстал сгорбленный, шатающийся от слабости раб в одной набедренной повязке. Столь худого, изможденного тела и представить себе было сложно: ребра, казалось, распирали его грудную клетку так сильно, что натянутая на них кожа готова была вот-вот лопнуть; выпуклые, почти вывалившиеся наружу колени едва удерживались в чашках, сохраняя условную связь между берцовой и бедренной костями.
— Где ты нашел этот ходячий скелет? — воскликнула пораженная видом вошедшего Царица.
— Выкопал мумию и содрал с нее тряпье, — не замедлил с ответом Шут. — Только вот не смог узнать этого фараона.
Шатер вздрогнул от хохота, вряд ли не очень удачная шутка стала причиной тому, скорее смех имел нервный характер от затянувшегося ожидания и невнятного понимания странной задумки Царицы.
Шут взял под руку «фараона» и, подведя смутившегося от всеобщего внимания гостя к хозяйке пира, усадил рядом с собой.
— Видел ли ты что-нибудь подобное? — спросила Царица у раба и обвела рукой ломящийся от угощений стол.
— Нет, Ваше Великолепие, — пробормотал раб, не сводя глаз с еды.
— О, скелет не только умеет ходить, но и говорить, — воскликнула Царица, и придворные снова поддержали ее смехом.
— А как бы я с ним договорился? — вставил Шут, и уже сама Властительница весело рассмеялась.
— Что изволите, уважаемый фараон, вы кушать поутру? — задала она вопрос рабу.
— Чашку воды, — был ответ.
— А в полдень?
— Половину ржаной лепешки с отрубями.
— Чем балуете себя вечером?
— Дюжиной плетей, — раб поежился, и его уродливо выпирающие из спины лопатки заходили ходуном, словно челюсти какого-то неведомого существа, забравшегося под кожу, пожирали своего хозяина изнутри.
— Дайте пол лепешки, — приказала слугам Царица.
Ей принесли целый хлеб, пузатый, румяный, обсыпанный семенами и пряностями, на сверкающем серебряном блюде.
— Ты можешь взять половину, — кивнула она рабу, — или сесть за стол и вкусить всего, чего пожелаешь. Выбирай.
— Я, Государыня, остановлюсь на своем обычном рационе, — неторопливо проговорил раб, сглотнув слюну при виде румяного, восхитительно пахнущего хлеба.
— Чем же не хороши тебе мясные и рыбные блюда, свежие фрукты и молодое вино? — удивилась Царица, насмешливо поглядывая на притихших гостей.
— Подчинись я вашей воле и сядь за общий стол — сие станет грехом чревоугодия, а я и без того грешен, — раб молчаливо склонился перед Царицей.
— Мы примеряем на себя эти «одежды» каждый день, — откликнулся Шут и нарочито похлопал себя по животу. — Ничего, пока держится.
— Молчи, паяц, — хозяйка шатра бросила строгий взгляд на фаворита и повернулась к рабу. — Чем же так пугает тебя грех насыщения?
— Он приближает увядание плоти на Земле и подменяет собой Бога на Небе…
— Устав за столом, уже не пойдешь к Богу, — прервал раба Шут, и в шатре послышались редкие смешки.
— Ваша правда, господин, — совсем не обидевшись подтвердил «говорящий скелет» замечание Шута. — Не сдержи себя в еде, не сдержишь голос плоти более уже ничем — сей искус прост, но действенен в руках Лукавого.
— Да откуда знать рабу? — громко возмутился оправившийся после обморока Советник. — И слушать его зачем?
— Решать мне, — Царица сверкнула недобрым взором, и вельможа осекся.
— Простите, сударыня.
— Говори, — приказала она рабу.
— Это «альфа» любой аскезы. Всякая цитадель держится толщиной стен и мужеством гарнизона, но сдается пустым желудком. Оттого-то частенько осада — просто окружение и взятие измором.
— Ба, а наша мумия — стратег, — восторженно захлопал в ладоши Шут. — Не вашему ли перу принадлежит разрушение Карфагена?
На этот раз придворные оценили шутку, и за столом воцарилось оживленное настроение.
— Как обходиться с вражескими укреплениями, мне ведомо, — Царица недобро усмехнулась, и в шатре вновь повисла тишина. — А вот аскезой жизнь моя обделена. Быть может, ты, раб, одаришь меня знанием сим?
То, что она игралась с несчастным, как кошка со своей жертвой, было ясно всем, но раб, оказавшийся в положении мышонка, лежащего на спине и прижатого когтистой лапой, казалось, не желал этого замечать:
— Слушаюсь, Ваше Великолепие. Грехопадение есть познание через самоуничтожение, а, как известно, чревоугодие — грех. Аскеза, напротив, процесс познания через самоограничение. Господь же задумал Человека как проходящего Путь самопознания, не ограничивая себя и не греша, то есть нейтрально.
— Между Сциллой и Харибдой, — не удержался Шут.
— Вы снова правы, господин, — согласился раб. — Пораженный грехом чревоугодия не свободен — он во власти своего тела, его сознанием управляет не потреба, но жажда, желание.
— Сократ, ей Богу, Сократ, — хохотнул Шут, но приглашенные, похоже, были поражены рассуждениями этого странного человека, и шатер безмолвствовал, а сам раб, забывший, где он и перед кем стоит, вдохновенно продолжил:
— Не кто иной, как Адам, первый Человек, был изгнан из Рая через чревоугодие.
У Шута глаза вылезли на лоб, а Царица совсем по-детски раскрыла рот, обнажив ровные белые зубы.
— Надкушенное яблоко — предупреждение о том, что через излишества — не забывайте, Адам был сыт Светом Отца Небесного, впущенным в нутро, — Человек принимает энергии, разрывающие его связь с Богом.
— Не объел ли Адам всю райскую яблоню, дабы быть зачисленным в отъявленные обжоры? — первым опомнился от услышанного Шут.
Раб повертел в руках свою ароматную «добычу»:
— Адам, конечно же, не был чревоугодником, но он положил начало этой слабости мужского рода. Всякий муж, оказавшийся волею судеб в земном Раю, то есть в достатке, предается чревоугодию непомерному, в общем-то, помимо своей воли.
— Да как таковое возможно и причем здесь Адам? — Царица была сильно возбуждена
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
