Его рука ползет ниже, к щеке, шее, пальцы скользят, оставляя эфирный след, касаются тонкой бретельки маечки, под которой ничего нет. И сейчас я ощущаю это острее всего. Еще хлеще желание совсем ее откинуть и показать Алексу, что последствия могут быть очень приятными.
— А если я пришла специально? А если я хочу этих последствий?
На самом деле ты не хочешь, Саша.
Ты и мальчишек избегала, потому что боялась всегда этого самого секса.
У тебя в голове до сих пор стоят воспоминания о криках, которые доносились из спальни родителей по ночам. Такие, словно маму резали. А меньше всего ты хочешь испытывать боль. А сейчас ты просто играешься, смотришь за реакцией того, кто впервые за твои восемнадцать лет тебя действительно привлек. И думаешь, сможешь ли переступить через свои страхи и поддаться тому огню, который плещется на дне пьяных темных глаз.
— Куколка, — произносит он сдавленно и, удержавшись за косяк, наклоняет лицо. – Хочется вкусить взрослой жизни? Все вы такие любопытные. А потом требовательные. А потом становитесь суками, которые могут разрушить много чужих жизней. Я бы не хотел, чтобы ты стала такой. А удовлетворив свой мимолетный порыв, я сделаю тебя сукой…
Его речь странная, пугающая и не вызывает никаких приятных ощущений. Это заставляет попятиться от того, как пальцы почти коснулись груди.
— Правильно, малышка. Беги ка ты спать.
Так и делаю, стремительно развернувшись, шлепаю в комнату, где на большой кровати спит Митька. Укладываюсь рядом, подложив ладонь под голову, и размышляю.
Разбираю по косточкам слова Алекса, который, по его же словам, знал родителей. Но я была так поглощена собственными незнакомыми чувствами, что совершенно забыла спросить об этом. И все, что я узнала, что могу вызвать ответное желание.
И что мужчине стоило огромных усилий его сдерживать.
Даже не так, скорее всего мой шаг назад его остановил.
И это странно... Девочки в приюте болтали, что когда мужик или парень, в общем тот, у кого стоит писюн, пьян, то он не церемонится и спокойно может изнасиловать.
Хочу ли я, чтобы меня изнасиловал Алекс?
Нет. Такой фантазии у меня нет. А вот сделать его своим рабом, чтобы он перестал даже думать о том, чтобы куда-то там отвести Митю, прекрасное дело.
Потому что нет никаких гарантий, что после побега мы когда-нибудь будем жить в таком шикарном доме. После комнатки три на три забитой кроватями и запахами нечистого белья, это место кажется почти раем.
Это подтверждается с утра, когда нас кормят разогретыми сырниками с высоким содержанием творога со сгущёнкой. Настоящей, а не напичканной неизвестно чем. Потом показывают крытый бассейн, потом зал с огромным телеком.
Мы с Митей только и ходим с открытыми ртами, а потом с такими же открытыми ртами провожаем Алекса. Он собирается по делам и смотрит на меня очень строго, очевидно забыл, какими взглядом вчера обшаривал мое тело. Потом подходит так близко, что я застываю, не зная куда себя деть.
— Я найду тебя где угодно, понимаешь? И посажу просто за непослушание. И твоя нежная кожа за решеткой превратится в наждачку, а шелковистые волосы в паклю. И ты больше никогда не сможешь привлечь мужское внимание, не раздвинув при этом ноги. Понимаешь?
Каждое слово как гвоздь, забитый в крылья, которые я придумала нам с Митей. Мечтала, что стоит скрыться, и нас никто никогда не найдет.
— Будешь послушной девочкой, я обеспечу тебе вполне достойное существование. Но про брата забудь…
Он уходит, а я кривлю лицо. "Забудь про брата". Ага. Размечтался. Я могу быть доброй и послушной. До поры, до времени.
У нас с Митей есть неделя, чтобы придумать, как отсюда слинять и не напороться на страшное наказание Алекса.
А пока…
— Саша! Смотри сколько игр!
Я с улыбкой несусь играть с Митькой в приставку, потом делаю заплыв в бассейне подумав, что нижнее белье вполне сойдет за купальник. Пока рассекаю воду неуклюжими движениями периодически поглядывая на пейзаж за окном. Значит он считает мою кожу нежной, а волосы шелковистыми. Вроде и угрожал, а вроде и комплимент сделал. Приятно, черт возьми. Обычно все что говорили мне парни, что я сочная и если буду умной, пойду далеко. И конечно предлагали первые пути продвижения через свою ширинку.
За запотевшим стеклом льет дождь делаю пространство серым. За течением мысли не сразу замечаю за окном силуэт.
Сначала хочу закричать от страха, но черты мужской фигуры становятся отчетливее, и я удивленно открываю рот.
Он сказал, что найдёт нас и нашел. Вот так просто. Меньше суток прошло.
А значит сейчас он ответит на все мои вопросы.
Подробно!
Вылезаю из бассейна, заворачиваюсь в полотенце, еще не хватало, чтобы он видел меня в нижнем белье. Затем иду открывать дверь в сад так, словно нахожусь в доме не первые сутки, а целую вечность. И вообще хозяйка.
— Знаешь… — требовательно начинаю я…
— Сначала пожрать дай, потом все вопросы, — говорит этот наглец, делает лужу при помощи ботинок и своих волос.
— Сначала иди в душ, - морщусь. - Нечего здесь грязь разводить.
Глава 5.
— Ты полотенце принесешь? Или мне голым выходить?!
Голос Мирона из ванной на первом этаже оглушает и я дергаюсь. Из-за чего продуваю в элементарную битву первого уровня. Раздражённо кричу:
— У тебя есть одежда!
— Она вся мокрая, а теперь в стирке! Я выхожу! Знал, что ты хочешь увидеть мой штуцер, — орет он в ответ, а я вместо того, чтобы просто принести придурку полотенце, иду разбираться. С ним. С его штуцером. И только заворачиваю за угол, как Мирон действительно голышом идет прямо ко мне...
Я резко отворачиваюсь, сажусь на корточки и закрываю ладонями лицо.
— Мирон! Эксгибиционист ты хренов! Прикрой свою сардельку!
— Рад, что ты оценила. Полотенце где?
— Поднимись наверх, спальня справа и возьми, что хочешь. Только не приближайся! Я чувствую, как на меня капает твоя вода…
— Главное не брызжет, — ржет он и шлепает наверх, а я выдыхаю, часто дышу. Не могу я понять, почему эта штука вызывает такую панику.
Я ведь видела и на картинках и даже девчонки показывали на телефоне, где они его взяли, мне думать не хотелось. Но судя по разговору и восхвалению вен и волосатых теннисных шариков, во вполне определенном месте.
Еще минуту дышу, потом поднимаюсь и иду на кухню чего-нибудь перекусить. Или хотя бы выпить воды.
— Это просто член, — слышу голос Мирона и резко оборачиваюсь со стаканом, который выливается прямо ему на голый торс.
— Я уже чистый!
