Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
году город уже был занят нашими войсками. К тому же тифлисские купцы, ограбленные перед этим вашими подданными, так и не получили до сих пор обещанной компенсации.
– За столь дерзкие слова я лишу тебя головы! – топнул ногой хан.
– Воля ваша, – усмехнулся бравый флигель-адъютант. – Но предупреждаю, князь Цицианов непременно за меня отомстит, и месть его будет страшной. Вас постигнет несчастный жребий, выпавший не столь давно гордым турецким крепостям – Измаилу, Очакову и Анапе!
На это Джавад-хан лишь злобно сверкнул глазами, но сдержался.
– Ответ их сиятельство желает услышать завтра в полдень! – заявил Бенкендорф, уезжая.
На следующий день в Шамхор прискакал уже посланец гянджинского хана. В ответном письме Джавад-хан отрицал справедливость того, что Гянджа принадлежала Грузии при царице Тамаре, так как ничего об этом не слыхал, зато твердо знал, что его предок Аббас-Кули-хан владел Грузией. Джавад-хан писал: «Ты хвастаешься своими пушками, то и мои не хуже, если твои пушки длиною в один аршин, то мои в три и четыре аршина, а успех в сражении будет зависеть от Аллаха. Откуда известно, что ваши войска храбрее персидских? Вы только видели свои сражения, а войны с персиянами не видали… Если русские хотят воевать, то мы будем воевать…»
После такой переписки для Цицианова взятие крепости стало делом чести.
Дав отдых войскам, Цицианов выступил к самой крепости и на следующий день, не имея в руках плана Гянджи и ее окрестностей, вынужден был приступить к личному обозрению местности.
Крепость, окруженная садами, располагалась на равнине с одноименной рекой. В северо-восточной части крепости, за садами, в одной версте находилось предместье, а с востока, в ста саженях от крепости, каменные строения обширного караван-сарая с мечетью и площадью-майданом. При этом сады и предместья были окружены 5‑верстовой высокой каменной стеной. Справа от города, вне крепостной стены, располагался большой ханский сад. Сам город был окружен двойной оградой – земляным валом с палисадом длиной в 650 саженей и высотой в три сажени и каменной стеной с шестью башнями. В центре города, состоявшего из деревянных строений, находилась каменная цитадель с ханским дворцом внутри.
После проведенной рекогносцировки стало ясно, что легким штурм не будет. Вначале следовало штурмовать предместье и ханские сады и уже только потом заниматься самой крепостью.
Для штурма Цицианов сформировал две колонны. Первая – Кавказский гренадерский батальон подполковника Симоновича и егерский батальон подполковника Белавина с частью других войск, при двух пушках, под общим начальством Симоновича.
– Тебе атаковать в сторону Тифлисских ворот! – кратко поставил наместник задачу.
Вторая колонна состояла из двух батальонов 17‑го егерского полка полковника Карягина и майора Лисаневича, эскадрона драгун, с пятью орудиями и вспомогательными войсками. Эту колонну Цицианов решил вести в обход Тифлисской дороги через ханский сад лично.
* * *
Утром следующего дня Карягин и Лисаневич двинули свои батальоны со стороны ханского сада. Со шпагой в руке с егерями шел и сам Цицианов. Легкой прогулки не получилось. В садах егеря встретили самое отчаянное сопротивление и были вынуждены выдержать несколько контратак. Представляли серьезное препятствие и высокие глиняные заборы на каждом шагу, которые приходилось брать штурмом.
Разделившись на небольшие штурмовые группы, егеря пробивали бреши в глиняных стенах и в рукопашных схватках гнали врага в сторону крепости. Офицеры, беря пример со своего главнокомандующего, шли впереди штурмующих групп. Вот их имена: капитан Дьячков, штабс-капитан Парфенов, поручики Трунов и Чевкин, полковой адъютант Патрижицкий, квартирмейстер Суроков. Особенно отличился уже известный нам капитан Петр Котляревский, который, будучи впереди своей роты при занятии наружной ограды, был ранен пулей в ногу навылет, но не оставил строя, пока не был выведен из огня гвардейским поручиком Михаилом Воронцовым (впоследствии фельдмаршалом и главнокомандующим Кавказа). Несмотря на сильное сопротивление ханских войск, отряд Цицианова в течение двух часов все же очистил все сады предместья.
Что касается колонны Симоновича, то она встретила ожесточенное сопротивление при наступлении вдоль дороги к караван-сараю. Как бы то ни было, в течение двух часов русские войска заняли все предместья и сады, загнав противника в крепость, а сами утвердились вокруг нее, взяв в блокаду. При этом батальон Лисаневича с двумя орудиями расположился перед водяным рвом напротив Тифлисских ворот и башни Юхари-Кале, шефский батальон с тремя орудиями – правее башни Джафар-бек. Батальон подполковника Белавина, находившийся во время атаки в команде подполковника Симоновича, занял позицию напротив башни Шарам-бек, левее караван-сарая. В самом караван-сарае Цицианов учредил свой штаб.
Ближе к вечеру подсчитали потери. Оказалось, что противник потерял около трехсот человек, большая часть которых была переколота штыками во время рукопашной схватки с гренадерами Симоновича. Помимо этого, в плен сдались двести шамшадильских азербайджанцев и три сотни армян. Наши потери также были немалыми – 70 убитых и 30 раненых, среди которых два офицера – капитаны Котляревский и Дьячков.
В своем рапорте от 8 декабря 1803 года Цицианов писал: «Непобедимые войска, привыкшие презирать препоны на пути, ведущем к славе, очистили предместье, из садов составленное, с неописанною неустрашимостью». Цицианов свидетельствовал перед императором об «усердии, рвении, храбрости и твердом мужестве» всего отряда при занятии предместий из садов, особенно рекомендовал полковника Карягина, майора Лисаневича и раненого капитана Котляревского. «…Не могу также умолчать о храбрости и мужестве лейб-гвардии Преображенского полка поручика графа Воронцова и вашего императорского величества флигель-адъютанта Бенкендорфа, кои взяв позволение у меня быть при егерских батальонах, кидались во все опасности. Всеподданнейше рекомендовать осмеливаюсь всех офицеров, находящихся в егерских батальонах и драгунских эскадрон».
Начало сражения за Гянджу осталось за нами, но главное было еще впереди.
* * *
После того как крепость была окончательно обложена, началась ее бомбардировка, которая продолжалась около месяца, но, увы, без особых результатов. Штурмовать Гянджу, опасаясь больших потерь, Цицианов все никак не мог решиться. Сначала он надеялся, что Джавад-хан, устрашенный потерей предместий, будет вынужден все же сдать крепость. Но эти надежды не оправдались. Несмотря на тяжелое положение гарнизона и множество ежедневно перебегавших из крепости дезертиров, Джавад-хан держался стойко. Тогда Цицианов снова попытался склонить хана к сдаче крепости посредством переговоров. В своем новом письме к Джавад-хану наместник снова потребовал капитуляции, дав для ответа один день. Но вместо извещения о сдаче ездивший с письмом Бенкендорф рассказал, что Джавад-хан потребовал уважительного к себе отношения и сдаваться категорически отказался. В ответ Цицианов снова требовал сдачи. Сопровождавшему вернувшегося Бенкендорфа ханскому вельможе он заявил:
– Передай Джавад-хану, что ежели он пришлет мне завтра поутру ключи от города с сыном своим Гуссейном-Кули-агою, на него сойдет все возможное счастье и
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
