Ознакомительная версия. Доступно 47 страниц из 231
другому два порезанных пальца, они подождали, пока кровь смешается. Гай сунул палец во взрыхленную днем землю. Марк, хотя и с большей опаской, последовал его примеру.
– Теперь ты тоже часть поместья, а мы – братья, – сказал Гай.
Марк кивнул, и они молча направились к белеющим в темноте постройкам. В какой-то момент Марк почувствовал, как на глаза навернулись слезы, и торопливо вытер их рукой, размазав по щеке.
Гай забрался на ворота и, заслонив ладонью глаза от яркого солнца, наблюдал за дорогой, уходящей в сторону Рима. О приезде хозяина поместья сообщил Тубрук, и Гай хотел увидеть отца первым. Он даже поплевал на ладонь и провел по своим растрепанным темным космам.
Что ни говори, приятно отвертеться от рутинных домашних обязанностей. Ходившие по поместью рабы редко поднимали голову, и Гай испытывал необычное чувство: он наблюдал за людьми, а они его не видели. Наконец-то можно насладиться уединением и покоем. Где-то внизу его наверняка искала мать, чтобы вручить корзину и потащить с собой собирать фрукты, или, может быть, Тубруку требовался помощник, чтобы смазать воском и маслом кожаную упряжь, или нашлась бы еще тысяча мелких дел. Представляя, сколько всего он мог бы делать, но не делает, Гай развеселился. Они там ищут его, а он здесь, спрятался в своем укрытии.
Над дорогой появилось облачко пыли, и Гай поднялся и вытянулся в полный рост. Всадник был пока еще далеко, но эта дорога вела лишь к их поместью и нескольким соседним, и шансы, что это отец, были довольно велики.
Картина прояснилась через несколько минут, и Гай, издав вопль, кубарем скатился на землю. Ворота были тяжелые, но он налег на них всем своим весом, и они со скрипом подались. Гай протиснулся в щель и побежал навстречу отцу, шлепая детскими сандалиями по утоптанной дороге и работая руками.
Отец отсутствовал целый месяц, и мальчик хотел похвастать тем, как вырос за это время. Ему все так говорили.
– Папа!
Отец услышал его и остановился. Вид у него был усталый, одежда запылилась, но в уголках голубых глаз уже проступила морщинками улыбка.
– И кого же это я здесь вижу, бездомного попрошайку или маленького бандита? – Он протянул руку, Гай ухватился за нее, взлетел в воздух и, приземлившись на круп лошади, прижался к отцовской спине.
– А ты подрос с тех пор, как мы виделись в прошлый раз, – добродушно заметил отец, направляя лошадь к воротам.
– Немножко! Тубрук говорит, я расту как овес!
Отец кивнул в ответ, и остаток пути они проделали в дружелюбном молчании. У ворот Гай соскользнул с лошади и открыл их пошире – так, чтобы хозяин мог въехать в поместье.
– Ты сейчас надолго?
Отец спешился и потрепал сына по голове, взъерошив волосы и одним движением сведя на нет все старания мальчика.
– На несколько дней. Может быть, на неделю. Хотел бы остаться подольше, но моя работа нужна республике. – Он передал сыну поводья. – Отведи старину Меркурия в конюшню и почисти как следует. Увидимся потом – сначала мне надо проверить, как идут дела, и поговорить с твоей матерью.
При упоминании Аврелии лицо Гая напряглось, что не осталось незамеченным. Отец вздохнул и положил руку на плечо сына, заставив его поднять глаза.
– Я бы хотел больше времени проводить за городом, но у меня есть важное дело. Ты понимаешь, что такое республика?
Гай кивнул, но отцу его кивок убедительным не показался.
– Сомневаюсь. Боюсь, и далеко не все сенаторы это понимают. Мы стараемся претворить в жизнь идею такого государственного устройства, при котором право голоса будет иметь каждый, даже самый простой человек. Понимаешь, насколько редко такое встречается? Всеми странами, которые я знаю, правят цари или вожди. Они раздают землю приближенным и разоряют тех, кто с ними не в ладах. Это то же самое, что выпустить на улицу ребенка с мечом. У нас в Риме правит закон. Он еще несовершенен и не так справедлив, как мне бы хотелось, но мы стремимся его улучшить. Это дело стоит того, чтобы посвятить ему жизнь, как сделал я и как сделаешь ты, когда придет время.
– Я скучаю по тебе! – пожаловался Гай, понимая, что ведет себя как капризный ребенок.
Взгляд отца посуровел, но, помолчав, он снова потрепал сына по голове.
– И я скучаю по тебе. У тебя грязные колени, а туника больше подошла бы городскому побирушке. Иди и вымойся, но только сначала почисти Меркурия.
Провожая взглядом сына, он тепло улыбнулся. Гай действительно подрос, Тубрук прав.
В конюшне, соскребая грязь с боков коня и стирая пот и пыль, Гай обдумывал слова отца. Да, республика – это, может, и очень хорошо, но быть царем наверняка куда интереснее.
Каждый раз, когда Юлий, отец Гая, возвращался из города после долгого отсутствия, Аврелия настаивала на трапезе в триклинии.Оба мальчика сидели на детских табуретках рядом с длинными ложами, на которых полулежали Аврелия и ее муж. Прислуживающие домашние рабы ставили блюда на низкие столы.
Гай и Марк терпеть не могли эти трапезы. Разговаривать им не дозволялось, и каждое кушанье поглощалось в томительной тишине. В перерывах между переменами блюд рабы-прислужники успевали вытереть им пальцы, которые тут же снова погружались в пищу. Мальчики знали, что сердить Аврелию, спешить, себе дороже, и поэтому жевали и глотали мучительно медленно, как взрослые.
Вечер тянулся невыносимо долго, тени становились длиннее. Умытый, одетый в чистое, Гай томился от жары и чувствовал себя в компании родителей не в своей тарелке. Отец как будто забыл об их непринужденной беседе на дороге и разговаривал только с женой, не замечая присутствия мальчиков.
При этом Гай незаметно наблюдал за матерью: не начнется ли дрожь, обычно предшествовавшая припадку. Раньше ее приступы очень пугали его, доводили до слез, и мальчик долго не мог успокоиться, но с годами эмоции остыли, душа очерствела, и Гай иногда даже надеялся, что у матери случится приступ и им с Марком разрешат уйти.
Гай пытался вникать в разговоры взрослых, однако отец рассказывал об изменениях в законах и городских статутах. Почему-то он никогда не привозил домой историй о казнях или о знаменитых уличных бандитах.
– Ты слишком веришь в людей, Юлий, – говорила Аврелия. – За ними нужно присматривать, как родитель присматривает за ребенком. Некоторые не лишены ума и сообразительности, я согласна, но о большинстве нужно заботиться, их нужно защищать…
Она замолчала, как будто недоговорила.
Юлий поднял голову. Гай увидел печаль в его глазах и смущенно отвернулся, словно стал свидетелем какой-то интимной
Ознакомительная версия. Доступно 47 страниц из 231
