характера»66, не оправдала возлагавшиеся на нее надежды. И к середине ХХ в. она сдала большинство своих позиций, испытала кризисные ситуации в экономике и политике. Все это приводило к недовольству и возмущению народа, которое выплескивалось на улицы городов. Вторая мировая война стала кульминацией этого процесса.
Особый интерес исследователей вызывает вопрос, почему это произошло. Этому способствовало много факторов. В.П. Казаков считает, что в 1920-е гг. обозначилось основное противоречие социально-экономического развития Аргентины: растущее несоответствие между уровнем и потребностями дальнейшего развития производительных сил, с одной стороны, и существовавшей социально-экономической системой, основанной на господстве ла-тифундизма в сельском хозяйстве и контроле иностранным капиталом экономики страны — с другой стороны. Необходимо стало возвращение нации командных высот в экономике и ликвидация латифундизма. Общество становилось все более гражданским, а политический режим оставался олигархическим. Начался кризис традиционных методов господства олигархии67. Этому способствовали некоторые слабости в политике Иригойена, который не желал осложнять ситуацию в Аргентине, придерживаясь своих демократических позиций. В результате борьба рабочего класса ширилась, раскачивая обстановку в стране.
Российского ученого удачно дополнил английский исследователь А. Билл. Он основательно изучил социально-экономическую систему Аргентины до войны и после нее и пришел к выводу: «Годы войны не были лучшими для промышленного прогресса Арген-
тины, но драматически демонстрировали слабость и зависимость национальной экономики перед “вероломством иностранной”. Первая мировая война привела к формированию идеологической позиции, которая оказалась более влиятельной, чем старые концепции экономической природы прогресса»68. Автор отмечает, что во время войны экономика Латинской Америки не была свободна от иностранного воздействия. Зарубежный капитал продолжал следить за ростом промышленности в подопечных странах по собственным каналам и твердо охранял свою гегемонию в них. «Империалистическая война в Европе открыла “золотой век” в развитии зарубежной экономики в Латинской Америке, а поля политических и военных сражений сменились более мелкими битвами на улицах латиноамериканских городов»69. Автор имел в виду уличные сражения трудового народа с властными структурами за улучшение своего тяжелого положения, в котором он оказался в годы войны. Советский историк В.Г. Ревуненков отмечал: «Экономический подъем, который переживала Аргентина, и колоссальный рост прибылей иностранных компаний и местной буржуазно-помещичьей олигархии не сопровождались улучшением положения широких народных масс. Заработная плата не повышалась. Между тем цены на все товары бурно росли. Увеличились налоги. Крупные помещики, расширявшие свои посевные площади, массами сгоняли крестьян-арендаторов с земли. Это вызвало широкую волну стачечного движения, особенно по окончании войны»70. Автор приводил данные, свидетельствовавшие о росте забастовочного движения в Аргентине во время войны. Если в 1914 г. было 64 забастовки и 14 137 участников, то в 1917 г. — 138 забастовок и 136 тыс. забастовщиков, а в 1919 г. уже 367 забастовок с 308,9 тыс. бастующих71. Аргентинский историк Хуан Сориано в своей работе72 дает те же цифры, но уточняет, что они относятся только к федеральной столице и не охватывают важные секторы рабочих за ее пределами — это железнодорожники, моряки, работники крупных холодильных установок, строители и многие другие. Причинами забастовок, как считает исследователь, в 40% случаев было снижение заработной платы (за годы войны зарплата рабочих снизилась более чем на 30% — и это при росте цен примерно на 50%, в то время как до войны она находилась на уровне зарплат самых промышленно развитых стран). 32% забастовщиков выступали за право создания и защиты своих организаций, а в остальных случаях — за сокращение рабочего времени и улучшение условий труда. Сориано подтверждает: «несомненно, после 1913 г., с начала войны, условия жизни и труда аргентинского рабочего класса стали серьезно ухудшаться. В первые годы высокий уровень безработицы и снижение заработной платы обескураживали рабочих. Лидеры профсоюзов отмечали сокращение участников профсоюзов и сложности мобилизовать их на массовые выступления, в то время как любой из них мог потерять работу»73. Такая ситуация продолжалась до начала революционных событий в России.
В далекой Аргентине наблюдали за происходящим в России по сообщениям своей прессы. Особенно много материалов представляла газета «La Nacion». Она информировала население о революционных событиях в России. По мере их радикализации менялось и отношение к ним в Аргентине.
Свержение царизма и создание Временного правительства в России было воспринято в Аргентине положительно в надежде на установление там вместо царского режима республиканской и демократической системы. И совсем не однозначным было отношение к дальнейшим событиям. 4 ноября 1917 г. новости из России вышли с заголовком «Новый режим в России». Через несколько дней, когда стала известна политическая направленность и практика нового режима, в официальной прессе его стали называть «максималистским». Утверждалось, что этот режим якобы распространяет социальный и политический хаос. Поддержка такого режима осуждалась олигархией и властями74. Аргентинский исследователь Х. Суриано объясняет такую позицию властей следующим образом: «Всплеск русской революции породил энтузиазм в среде авангарда рабочих во всем мире и веру, переходящую в убеждение, что социальные перемены теперь возможны и больше не являются далекой утопией. Такое убеждение распространилось по всему миру, и Аргентина не стала исключением, напротив, она была охвачена возросшей волной профсоюзных конфликтов, а также тем энтузиазмом, который охватил более радикальные течения, чем усугубил существующие проблемы среди правящих элит»75.
Как поясняют аргентинские исследователи, «реакция на революцию в России вызвала страх у олигархии оттого, что рабочий класс принимал положительно возможность строительства социализма в странах капитала, что, конечно, не устраивало олигархию, и она старалась жестко подавлять демонстрации рабочих. Такие действия вызывали ответную реакцию, которая вела к зарождению и распространению национал-фашистских идей»76. На этой почве в ряде стран, не только в Аргентине, стали появляться полувоенные формирования, ставшие питательной средой для фашистской идеологии, которая к конце 20-х гг. ХХ в. закрепилась в Италии, а впоследствии — в Германии и Испании. Во многом под влиянием фашистских идей 6 сентября 1930 г. в Аргентине был осуществлен военный переворот, в результате которого генерал Х.Ф. Урибуру сверг законное правительство радикалов во главе с Иригойеном и вернул власть консерваторам77. Изучив аргентинскую и зарубежную историографию Первой мировой войны, касающуюся Аргентины, Э. Санчес сделал вытекающие из нее выводы. Авторы отводят войне, которую стали называть «Великой», центральное место в истории ХХ века, считая ее отправной точкой для дальнейших событий и «тотальных войн» в этом столетии. Война оставила ужасающие итоги. Помимо миллионов убитых и раненых участников из 35 стран мира, она оказала сильное влияние
