Побывал я в паре домов, которые бросили хозяева, и скажу честно — не хотелось бы этот опыт повторять.
Кстати. В ближайшие дни надо непременно выбраться в Лозовку, проведать Антипа. Надеюсь, он не слишком на меня зол за долгую отлучку и не станет снова бросаться утюгами. Да и других тамошних обитателей надо бы навестить, с поклоном и вежество, как положено приличным ведьмакам.
А после, когда вещи доставят, наведаюсь на кладбище, навещу тамошнего Хозяина. Опять же, сувенир из Парижа я ему привез, с Пер-Лашез. И из Лондона, с Хайгейта. А еще с доброй дюжины кладбищ, которые посетил во время вояжа. Надеюсь, он это оценит.
И еще — родители. К ним обязательно надо заскочить. Повидаться, подарки отдать, денег подбросить, просто поболтать.
Чистота в квартире стояла идеальная, такая, какой во времена моего в ней проживания сроду не водилось. Подъездные, похоже, чуть ли не каждый день ее мыли и терли. Почему они? Ну, во-первых, больше некому, а во-вторых, мне об этом рассказали мешок с бочонками лото и замусоленные карточки от него же, лежащие на столе. Эти ребята, судя по всему, в моей квартире устроили некое подобие личного клуба. Да и ладно, я не в претензии. Тем более, что я, вроде бы, им что-то такое даже разрешил.
— Ну, вот я и дома! — Жанна крутанулась вокруг себя, а после уселась в кресло.
— Проваливай оттуда! — Родька выскочил из рюкзака, причем настолько резво, его содержимое частью оказалось в воздухе. В смысле — бумажная корреспонденция, мной туда положенная — Это мое кресло!
— Да с чего бы? — и не подумала вставать девушка, напротив, вместо этого свернула фигу и показала ее моему слуге. А, нет, даже две фиги, как рефрен к его недавней выходке. Ну да, она злопамятная, не отнять — Тут ничего такого не написано!
— Вон, видишь матрасик лежит? И подушка? И одеяльце? Они — мои. Я тут сплю.
— И спи себе дальше — Жанна закинула ногу на ногу — Будем считать, что ты живешь в подвале, а я над тобой квартирую. Тем более что так и должно быть всегда — уродство прячется в тени, красота нежится на солнце.
— Это я — уродство? — шерсть на Родьке встала дыбом — Я? Да ты… Да тебя… Хозяин!!!!
— Здравствуй, Александр — раздался у меня за спиной знакомый голос — Смотрю, этот дармоед как был крикуном да бестолочью, так ей и остался?
— Вавила Силыч! — улыбнувшись, я повернулся к говорившему — Привет! Ну да, ничего не меняется.
— Меняется — подъездный, против моих ожиданий, был насторожен, и даже насуплен — Меняется. И, уж прости, не в лучшую сторону. Ты зачем же такое учудил, а?
— Чего учудил? — изумился я — Ты о чем?
— Не о чем, а о ком — Короткий толстый палец Вавилы Силыча показал на Жанну — О ней.
— Понятно! — я с облегчением выдохнул — А я-т уж невесть что подумал!
Это правда, я на самом деле немного напрягся, увидев столь холодный прием. Подъездные ребята не вредные и не агрессивные, но пребывать с ними в состоянии вражды я лютому врагу не пожелаю. Возможность критично навредить внешнему или внутреннему агрессору их племени изначально не присуща, но зато они запросто могут превратить жизнь любого разумного существа в ад, осуществляя сотни мелких диверсий. Из крана у тебя вечно будет течь крутой кипяток, вода из унитаза уйдет навсегда, нажатие на любой из выключателей приведет к удару током, ну и так далее. И даже переезд не решит проблему, поскольку эти ребята общаются друг с другом, потому покою ждать и на другом конце столицы не стоит. А, может, даже и в любом городе страны.
— Зачем мертвячку в дом приволок? — осведомился у меня подъездный — Тут живые обитают, Александр, рядом с ними теням делать нечего. Пусть по улице шлындает, раз ее за Кромкой видеть не желают.
— Скажи, Вавила Силыч, ты мне доверяешь? — я сложил руки на груди — Как есть скажи, честно. Да-да, нет — нет.
— Доверяю — не задумываясь ответил он — Чего ж не доверять? Слово свое ты всегда держишь, это факт, и парень ты незлой. Был, по крайней мере.
— Ну вот. И сейчас я, Александр Смолин, ведьмак, даю тебе свое слово в том, что вот эта девушка никому в нашем доме никаких проблем не создаст. Ни одному жильцу. Ни одному подъездному. Кошек — и тех не тронет. Верно, Жанна?
— Да — моя неживая приятельница уже не полулежала в кресле, а сидела в нем, являя собой картину «первая ученица в классе». Ручки на колени положены, глазки застенчиво в пол смотрят. Чудо, а не призрак. Жаль, вывернутая шея все портит.
— А если вдруг получится так, что данное сейчас мной слово будет нарушено, то я на твоих глазах лично отправлю в Навь вот эту девицу. Несмотря на то, что очень с ней дружен, все одно изничтожу. Ну, а после мы решим, как жить дальше. Пусть обчество решит. Захочет виру с меня взять — выплачу. Велит из дома съехать — съеду.
— Эва как — губы подъездного тронула улыбка, было видно, что он немного отошел от изначальной настороженности — Подожди-ка.
Он покинул комнату, как видно отправился советоваться с коллегами по работе, на предмет соглашаться на предложенные условия или нет.
— Правда убьешь? — тихонько вдруг спросила у меня Жанна.
— Правда — кивнул я — Если ты хоть раз жизнь человеческую возьмешь, то некую черту перейдешь, за которой ничего хорошего нет, и быть не может. Той Жанны, что я знаю, просто не станет, она окончательно умрет. Помнишь, пару лет назад мы с тобой в зернохранилище призрачную пакость упокоили?
— Помню.
— Помнишь, что ты тогда у меня попросила? Так вот — и то мое обещание, и слово, что я Вавиле Силычу сейчас дал, по сути, две стороны одной монеты. Только ты вот что знай — надеюсь, до этого дело не дойдет. У нас есть какое-никакое, но общее прошлое, и переступать через него мне очень не хочется.
— Вот-вот — добавил Родька — Зря я что ли тогда на Сицилии, в катакомбах, своей башкой рисковал, когда тебя подменыш в ловушку загнал?
— Мохнатый! — всплеснула руками Жанна — Да ты, никак, только что мне в любви объяснился? Обалдеть можно! Только ради этого стоило подвергнуться дискриминации со стороны домовых.
— Подъездные мы, нежить — веско произнес вернувшийся в комнату Вавила Силыч — Подъездные.
— Ну, так что? — я упер руки в бока и широко улыбнулся — Согласно обчество на то, что было предложено?
— Согласно — кивнул подъездный — Из уважения к тебе потерпим эту девицу в своем дому. Но и ты, нежить, блюди условия, ясно? По квартирам не шастай, детишек не пугай, ковы не чини!
— Чего не чини? — наморщила лобик Жанна — Дедушка, я не слесарь и не сантехник. Я девушка, причем красивая. Я вообще не знаю, как чего чинить надо. Если у меня при жизни дома какая поломка случалась, то я специального человека вызывала.
— Ковы, бестолочь — влез в разговор Родька — Сиречь — пакости какие. Вавила, да ты не сомневайся, она ничего, нигде и никогда. Да оно ей и не надо, на самом-то деле. Ее главная цель — я. Она на свете этом задержалась лишь для того, чтобы мою жизнь сделать как можно горше. А кто другой ей неинтересен.
