в паре шагов от меня.
Вжжжух!
Обломки камня мелкой дробью ударили в стороны.
Не знаю зачем я выхватил меч. Потому что сражаться с куском воды с помощью клинка — это же дурь несусветная. Разве что для баланса в лапе держать.
И, пригнувшись от пролетавшего мимо осколка размером с пятилитровую баклажку, я рванулся в самое безопасное место, какое только могло сейчас существовать на этом берегу — прямиком к Посейдону.
Деметра между тем продолжала мило беседовать с жеребцом, как ни в чем не бывало.
Прошмыгнув за ее спиной, я схватился за хвост и срезал клок легким движением клинка.
— А-аааа! — продолжал орать Посейдон. — Чего ты хочешь от меня, проклятая⁉
Деметра вздохнула, краем глаза проследила за моим пируэтом и, скрестив руки на груди, проговорила.
— Вот ты вроде и взываешь ко мне, но как-то это все… без уважения. Давай еще раз? Скажи мне то, что я хочу услышать.
— Отпусти меня! Прости! Молю, отпусти! Ну что еще ты хочешь⁈
— Раскаянье в твоем голосе услышать. И да, убери эти твои жужжалки — бесят неимоверно.
— Я раскаиваюсь!!! — вскричал конь.
Водяные веретена безвольно расплескались по земле, теряя всю свою воинственность. И вместе с ней — форму.
Деметра опять глубоко вздохнула.
— Сомневаюсь, конечно. Ну да ладно. Будем считать, что я удовлетворена. Даня, отпустишь его? А то мне как-то лезть туда руками не хочется.
Блин, как будто я всю жизнь мечтал!
— Скорее!!! — взвыл Посейдон.
Делать нечего.
Тихо выругавшись себе под нос, я подобрался под пузо деревянной кобылки и, направив энергию в плечо, резким взмахом саданул по деревяшке, чтобы спокойно добраться до устройства.
Посейдон с перепугу так дернулся назад всей своей тушей, что деревянная кляча со скрипом развалилась, частично освобождая несчастного бога.
— Да я только до ловушки добраться хотел! — в свое оправдание пробормотал я.
— Скорее уже!!!
Наконец, я сдвинул нужный рычажок и освободил жеребца, на которого, признаться, смотреть было жалко.
Опустив могучую голову, притихший Посейдон стоял и жалобно постанывал на каждый вдох.
Потом повернулся к Деметре.
— В том, что случилось тогда, виновен не я один, — проговорил он низким грудным голосом. — Спроси Зевса, когда увидишь его в следующий раз. Спроси, почему Дионис в тот день принес мне свое вино. И кто подослал Эрота с его ядовитыми стрелами…
Посмотри на меня, Деметра. Смотри внимательно!.. Вот он — я. Твой обидчик. Заперт в зверином облике и скован оскорбительным проклятьем. Я поднимаюсь на поверхность из глубин лишь для того, чтобы исполнить предначертанное! Кто бы мог подумать, что царь морей может быть приговорен к такому унижению? Но посягательство на бывшую супругу великого Зевса — преступление столь дикое и отвратительное, что, пожалуй, заслуживает самого сурового наказания. Не так ли?..
Злорадная усмешка на лице моей прекрасной богини растаяла. Она побледнела и зябко обняла себя за плечи, будто на мгновенье потеряла неуязвимость бессмертных и вдруг замерзла, как обычная женщина.
А жеребец, вскинув голову, сверкнул дикими синими глазами и с яростью выкрикнул в небо:
— Зато как свободно теперь стало возле олимпийского трона! Не так ли, брат⁈ Аид далеко, Посейдон глубоко. Кто теперь осмелится схватить тебя за руку?
Встряхнув гривой, он, тяжело переступая копытами, двинулся к воде.
Уголки губ Деметры дрогнули. Казалось, она колеблется.
— Посейдон! — крикнула она вслед водяному жеребцу. — Подожди…
Конь остановился, не оборачиваясь.
— Что еще ты от меня хочешь? — проговорил он, опустив голову.
Деметра подошла к нему. Тонкими пальцами коснулась переливающейся шкуры на спине, и от ее руки поплыла искристая дымка, которая тонким светящимся ручейком пробежала по конскому хребту и растеклась по ребрам.
Посейдон повернул к ней голову.
Деметра одернула руку, словно смутившись.
Несколько мгновений они просто молча стояли рядом, не глядя друг другу в глаза.
Потом Деметра негромко проговорила:
— Будь здоров.
Жеребец медленно кивнул. И вошел в бушующие волны.
Я молчал.
Деметра тоже.
Какое-то время мы просто смотрели вместе с ней на тяжелую свинцово-серую воду, с брызгами разбивающуюся о прибрежные валуны.
Если Посейдон не солгал, получается, Зевс хладнокровно продал Деметру ради возможности скомпрометировать и удалить брата.
А мне казалось, я уже вполне привык к жестоким играм местных богов.
Оказывается — нет.
И похоже, эта мысль сейчас тревожила не только меня. Промеж бровей Деметры пролегла строгая морщинка, лицо казалось бледнее обычного, короткие волосы сердито раздувал ветер.
— Пойдем отсюда, — сказала она, наконец.
Я кивнул.
— Согласен.
Деметра открыла портал, и мы по очереди вошли в него.
— Как видишь, я сдержала слово, — сказала она, когда мы очутились в ее оранжерее. — Всего за одно утро мы решили твою проблему.
— И попутно приобрели еще одну для тебя?
Деметра усмехнулась.
— Ну… я бы не назвала это проблемой. Для меня даже запоздалая информированность все равно лучше незнания.
Я попытался поймать ее взгляд.
— И что ты теперь собираешься делать?..
Она улыбнулась — но на этот раз улыбался только ее рот, а глаза смотрели все так же невесело, как и минуту назад.
— А теперь я собираюсь выпроваживать тебя. У меня сегодня в полдень мероприятие в одном городе, которому я покровительствую. Надо привести себя в канонический вид и замотаться в белую простыню, как того требует традиция, — отшутилась она.
— Нафиг простынь. Объяви протест, положи начало новой традиции и выйди к народу голой с фиговым листочком на причинном месте и с феминистическим транспарантом над головой «Мое тело — мое дело»!
Деметра рассмеялась. На этот раз — по-настоящему.
— Ты заметил, что как только мы вместе сходимся, в голову обоим начинают приходить жу-ууткие, и вместе с тем совершенно прекрасные идеи, от которых весело и земля горит под ногами? Но на этот раз я, пожалуй, все-таки воздержусь.
— Неужели храбрости не хватает? Не могу поверить!
— Нет, просто фиговые листочки закончились, — парировала Деметра, улыбаясь. — Но тебе и правда пора.
Я кивнул.
— Хорошо. Тогда до встречи?
— До встречи, — с нежностью в голосе повторила она, и у меня на сердце потеплело.
Я подошел к двери, толкнул ее, окинул взглядом расстилавшуюся повсюду пустоту.
Надо сказать, с погодой им здесь явно повезло больше нашего.
— Слушай, а ты не можешь как-то наладить климат внизу? А то у нас в пересменке королей то дождь, то солнце, то мороз — очуметь можно. Это же в твоей власти?
— Теоретически — да, — отозвалась Деметра из глубины своей оранжереи. — Но я не стану вмешиваться, извини.
— Ну, нет так нет, — пожал я плечами.
— Это не из лени, если что, — сказала Деметра. — Просто у любого действия есть энергия отдачи. На протяжении многих лет король своей особой властью держал природные катаклизмы под жестким контролем. Все проявления допускались в умеренных количествах и сообразно сезону. За это время в природе накопилось достаточно энергии хаоса, и теперь нужно дать ей возможность выплеснуться. Иначе смерть следующего короля приведет к чудовищным последствиям, и хаос возьмет с человечества немалую жертву.
Я присвистнул.
— Понял. Природа сложней, чем кажется.
— Все сложней, чем кажется, — сказала Деметра, помахав рукой мне на прощанье.
В святилище я вернулся умиротворенным, с клоком конских волос за пазухой и новым поводом ненавидеть Зевса, чтоб он сдох.
Нергал не стал меня ни о чем расспрашивать. Только смерил пристальным взглядом, удовлетворенно кивнул — и отправился по каким-то своим делам.
Гая на месте тоже не было.
Зато кошки засуетились вокруг. В отсутствие хозяина они все дружно принялись наводить в святилище чистоту и уют.
Тогда я спросил, на найдется ли для меня лошади, потому что я бы хотел съездить в город. Но вместо коня мне вручили ярко поблескивающий амулет с зарядом на три-четыре перехода и провели краткий инструктаж, как им пользоваться.
Так я сам себе открыл портал недалеко от въездных ворот.
И оказалось, что в окрестностях Вышгорода сегодня неожиданно приятная погода — тихо, по-мартовски тепло и солнечно. Торговцы, выстроившиеся у въездных ворот, бойко переговаривались и подшучивали друг над другом. Стражники щурились на солнце и старались осматривать товар побыстрее.
В общем, красота.
Поскольку я был без телеги, то прошел КПП без очереди и досмотра.
Город жил обычной жизнью выходного дня. Рынок кипел, горожане спешили по делам, жрецы активно окуривали храмы. Мальчишки с ящичками леденцов и свежих кренделей в руках наперебой расхваливали отцовские товары. Свернув в сторону «Жареного Лося», я услышал из окон одного из домов радостные хмельные голоса:
— За тебя, Димитрий!
— За друга!
— Пей до дна, долгих тебе лет!
