уважал животных! А они его убили! Они всех хороших людей убивают!
Тут серый слюнявый бульдог с кровавыми глазами, сидевший на кузове в довольно нелепой позе, уронил длинную прозрачную слюнку прямо на нос старухи.
А может, и не уронил, а намеренно плюнул?
Старуха утёрлась и уже спокойнее сказала:
– Некоторые домашние животные околдовывают своих хозяев. Другие чрезвычайно привередливы в пище, а иные просто созерцают. Некоторые из них задумчивы, другие склонны к озорству и проделкам. А кое-кто умудрён жизнью и не хочет ничего, кроме безболезненной смерти.
С этими словами она мне поклонилась и снова залезла в машину.
7
Углубившись в окрестности Лоуренса, я очутился в районе с разноцветными, крытыми дранкой коттеджами и гаражами.
Вокруг было много зелени – клумб, лужаек, развесистых деревьев.
Дома выглядели крайне запущенно, газоны тоже.
Пахло то ли барбекю, то ли просто кострами.
Словом, настоящая американская глубинка.
Если б я не искал Берроуза, то мог бы встретить тут Гекльберри Финна!
Или Сисси Спейсек!
Почему я там, чёрт возьми, не остался?
У меня был шанс, а я его профукал!
8
Нет, всё-таки не профукал!
9
На веранде скромного домика сидел старик и курил вонючую сигару.
Я спросил его, не знает ли он, где живёт Берроуз – автор повести «Пидор».
Старик ответил, что никогда не слыхал о таком парне.
Я уже собирался уйти, но тут из дома вышла маленькая загорелая брюнетка с морщинистым лицом и спросила:
– Ты любишь большие сиськи с коричневыми сосками?
Я смутился и не знал, что ответить.
Она улыбнулась:
– Вижу, что любишь. Заходи, я накормлю тебя, а потом мы вместе посмотрим на сиськи. И не бойся! Мой член до сих пор стоял от Бренды – поэтому я немедленно согласился.
Как сказал бы Берроуз: «You haven’t had your education yet, buddy».
10
В том доме сильно пахло варёной кукурузой. На кухонном столе, покрытом узорчатой клеёнкой, лежала гора дымящихся початков.
– Кушай, – сказала морщинистая брюнетка.
Она была миниатюрным вариантом знаменитой киноактрисы Авы Гарднер, которую когда-то называли «самым сексуальным животным на этой планете». Я накинулся на кукурузу как оголтелый. Дело в том, что я с детства обожаю кукурузу. Но мне ни разу в жизни не удалось вволю полакомиться этим яством. И вот я дорвался!
Я ел и давился, а брюнетка окунала влажные ладони в большую миску с солью и обмазывала очередной початок крупными кристаллами морской соли.
Эта соль была не простой, а копчёной.
И от брюнетки тоже исходил сильный копчёный запах.
Я обглодал целых девять початков, запивая их ледяной кока-колой.
«Америка есть Америка», – думал я, наслаждаясь кукурузой.
И тут она поманила меня пальцем:
– Come in and show me, dear.
Я с ужасом подумал, что она намеревается осмотреть мой пенис.
Как Бренда!
Но её звали Лоретта, и она всего лишь хотела взглянуть на мои голые ступни.
11
Фетишистка, прекрасная фетишистка!
Она сама меня разула: стащила с моих утомлённых ног старые рваные кеды.
– У тебя совсем детские ноги, как я и предполагала, – сказала Лоретта. – Это так чудесно. Мне это подходит. И мне нравится, что твои ступни пахнут резиной.
Одним ловким движением она выскользнула из своих шортов.
И скинула с плеч клетчатую мужскую рубаху.
Её тело было покрыто глубоким загаром, под которым просвечивали тонкие голубые жилки.
Чёрные волосы курчавились на её лобке и выглядывали из подмышек.
На тёмной шее виднелся розовый шрам, подобный нежному бутону.
Мне это всё показалось крайне эротичным.
Только тут я и догадался, что она была мулаткой. Прекрасная фетишистка и сексуальнейшая мулатка!
Я навечно благодарен тебе за урок, который ты мне преподала!
Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты со мной сотворила!
12
Она забралась на кухонный стол и откинулась на гору кукурузных початков.
Она трогала свои массивные сиськи с коричневыми сосками.
Эти сиськи напомнили мне те оладьи, которые я ел утром с кленовым сиропом.
Я до сих пор вспоминаю вид и вкус этих оладьев.
В сущности, оладьи – моё любимое блюдо с раннего детства.
И кукуруза.
Но сиськи Лоретты были больше любых оладьев. Они напоминали какие-то чудные круглые грелки, наполненные горячей влагой.
Её волосатая вагина глядела на меня, как ощерившаяся морская ежиха.
Удивительная Лоретта!
13
Она меня спросила:
– Ты веришь в любовь, мой мальчик?
Я сказал, что верю.
– А ты веришь, что каждый день – Судный?
Я сказал, что верю.
То, что произошло в следующие минуты, было неописуемо прекрасно.
Лоретта оказалась несказанно умелой и пылкой партнёршей.
И она с первой секунды заразила меня своим энтузиазмом.
Я превзошёл самого себя с Лореттой!
Разве это не чудно?
Конечно, чудно!
И сейчас я с восторгом её вспоминаю: соительницу, марьяжницу, беззаконницу, полюбовницу, хорошиху и любодейку.
Уверяю тебя, читатель: она достойна моих мемуаров не меньше, чем Уильям Берроуз.
Она не писала рискованных книг, не сочиняла авантюрных рассказов, но творила невероятные события в жизни.
Разве это не странно и не прекрасно?
Да, прекрасно, – как те многоцветные байки, что рассказывали Чосер и Боккаччо.
Или как русские заветные сказки!
Хотя они ужасно брутальны.
Я, кстати, так тогда и подумал: «Ну вот – я в русской заветной сказке».
Хотя всё происходило в Северной Америке, в Канзасе.
В вагине Лоретты!
И она была великолепна.
14
Под конец Лоретта меня спросила:
– Ты знаешь, кем мы стали?
– Кем? – спросил я.
– Сестрой и братом.
Я подумал и согласился.
15
I love you, Loretta!
I love you очень сильно.
Я и сейчас вижу, как ты машешь мне «good-bye» своей смуглой ручкой.
И я помню, как ты прошептала мне на ухо:
– Никогда не грусти, мальчик. Грусть отдаляет нас от Бога.
Но я не хочу углубляться в детали нашего с ней любовного акта.
Пусть все подробности секса останутся энигмой.
Довольно об этом эпизоде.
Хватит.
Как сказал знаменитый русский писатель: «За мной, читатель!»
Часть третья. Беременная девочка и Томас
1
Я вышел из дома Лоретты в состоянии дезориентации и счастливого угара.
Я шёл не различая дороги.
Пережитое на кухонном столе ввергло меня в исключительную, ни с
