Елена Николаевна.
Убедившись, что жертв нет, а разрушения носят локальный характер, они вернулись на кухню.
Через час всё было готово, стол накрыт, Александр Наумов, как глава семьи, открывал шампанское. Лея растаяла от тёплых слов поздравлений. Она пришла в восторг от колье из бисера от Елены Николаевны, от годового абонемента на массаж, так жизненно ей необходимого, от Байера Саши. Неожиданно было получить от мамы норковую короткую шубку неимоверной красоты.
– Мамочка! Спасибо!!! Твой вкус безупречен! Но ты же не носишь шуб!
– То – я, а то – ты… Прима-балерина должна хорошо выглядеть! Привыкай быть всегда на виду, и что за спиной о тебе будут говорить гадости. Так пусть эта спина будет в стильной шубке!
– Ну, а теперь от меня подарок, – сказал Наумов и обнял дочь. – Самое ценное – это здоровье и время. Поэтому я посчитал, что квартира в 5 минутах ходьбы от твоего театра значительно сэкономит твоё время и нервы. Что же касается этой квартиры, мы тут посовещались с Дэном и решили оставить эту квартиру за Сашкой. Так что, охломон, разнося её, знай, что ты разносишь своё жилище.
Распахнутые глаза Леи благодарно сияли, Саша Байер от удивления раскрыл рот…
* * *
В разгар праздника запиликал домофон. Лея подбежала к двери.
– Хм, служба доставки… Мы что-нибудь заказывали?
Дарико подозрительно посмотрела на мужа:
– Ты всё-таки решил сделал заказ из ресторана?! Ну, Саша!..
– Ну, что ты, суло чемо, как я могу тебя ослушаться?! – говорил Наумов, нежно целуя жену.
В дверь позвонили.
– Добрый вечер! Турава Лея Александровна?
– Да, это я.
Курьер в униформе протянул ручку и блокнот. Лея расписалась, принимая букет, поблагодарила.
– Скажите, а можно узнать, от кого цветы?
– Нет, клиент пожелал скрыть своё имя.
– Ну, пожалуйста, – умоляюще попросила она.
– Девушка, я всего лишь курьер. Мы не владеем информацией: знает тот, кто принимал заказ. Мне очень жаль…
Лея закрыла дверь. Прошла в комнату.
– Кто-то мне цветы прислал… Пойду на кухню, поставлю в вазу.
Букет был закрыт плотной серой бумагой, скреплённой степлером.
– Правильно, чтобы не замёрзли, бедненькие…
Разорвав упаковку, ахнула: три белых розы в окружении ярко-рыжих хризантем и открытка: "С днём рождения, Лея!" Три белых розы… "Мне уже, помнится, приносили на дом… А я, глупая, сочла простым совпадением. Неужели и те цветы были от Него?! И сегодня?"
Сердце учащённо билось, Лея села. Байер нашёл её задумчивой и притихшей.
– Лея! Что стряслось?!
Она только и смогла что поднять на него беспомощный взгляд серо-голубых глаз, в которых стояли слёзы. Сашка догадался:
– Цветы от него?
– Я, думаю, да…
– Позвони ему.
– А если это не он?
– Тогда точно узнаешь, что это не он. Принести тебе телефон?
Лея покачала головой. Байер принёс два телефона, нашёл на своём Меркулова, набрал его номер с телефона Леи и, отдав ей трубку, вышел. Вызов пошёл, затем спокойный бархатистый голос ответил:
– Да, слушаю.
Лея молчала. "Что она ему скажет? Первый час ночи…"
– Говорите!
Лея положила телефон. "Трусиха! Вот и поговорила…" Минуту смотрела в пол. Вдруг телефон её ожил. "Боже! Он звонит ей!" Она прислонила телефон к уху, молчала, не решаясь ответить. На другом конце тоже была тишина…
Как вдруг Алексей сказал:
– Лея! Не клади, пожалуйста, трубку. Можешь ничего не говорить, просто дышать. Только не бросай трубку.
– Как? Как ты понял, что это я? – тихо спросила она.
– Я уже засыпал, и вдруг увидел твоё лицо, а через секунду позвонила ты.
– Цветы ты мне прислал?
– Да.
– Спасибо. И за прошлый букет из трёх белых роз на выпускной тоже.
– Я рад, что тебе понравилось.
Ей вдруг так захотелось его увидеть!
– А ты можешь сейчас ко мне приехать?
–Нет, Лея, через КПП меня не пропустят, а увольнительная только до полуночи. Да и родные у тебя: мама, папа, – не поймут, если посреди ночи заявлюсь…
– А откуда ты..? Меркулов!!! Ты что, был в театре?! – воскликнула ошарашенная Лея.
– Ну, солнышко, разве я мог пропустить твою премьеру?! – мягко сказал он.
Лее вдруг стало жарко: "солнышко…"
– Скажи что-нибудь ещё, – попросила она.
– Когда я тебя увижу? Ты завтра в театре до скольки?
У Леи голова шла кругом: "Он хочет меня видеть!"
– Нас отпустили после премьеры, я завтра только родных провожаю в три часа…
– Тогда я тебя наберу.
– Спокойной ночи.
На другом конце Меркулов усмехнулся:
– Ну, теперь-то я вряд ли засну…
* * *
Осень решила сделать подарок – два солнечных дня после недели дождей. Они договорились встретиться у метро" Арбатская". Турава заметила его издали: сегодня Алексей был в форме, которая ещё добавляла роста и чрезвычайно ему шла. Лея смотрела, словно видела Меркулова в первый раз.
Он подошёл и шутливо отрапортовал:
– Курсант Меркулов поступает в наиполнейшее Ваше распоряжение.
– Привет! Какой ты! – сказала она тихо и осторожно провела пальцем по нашивке с его фамилией, именем и отчеством. – Меркулов Алексей…
– Валерьевич.
Лёха улыбался. И вдруг внезапно прижал её к груди. Не говоря ни слова. Как награду. Как величайшее сокровище, как приз его жизни… Зачем ещё о чём-то говорить?! Их души давно обо всём договорились и без них…
У Леи кружилась голова, она боялась дышать, её внутренний "котёнок" жмурился от удовольствия в руках хозяина. Алексей ослабил объятья, и она смогла поднять голову.
– Ну всё, Лис, приручила меня! "Теперь ты в ответе за того, кого приручила".
– Кто кого ещё приручил, причём с первого дня?! – смущённо пробормотала Лея, стыдливо опустила глаза и снова спряталась на его груди.
Меркулов засмеялся, потом смысл её слов дошёл до него, он резко замолчал.
Говорить не мог, в горле перехватило, только прошептал:
–Лея…
Затем взял её за руку, и они пошли рядом. И ей, Лее Тураве, было без разницы, куда следовать за ним: лишь бы он держал её за руку и не отпускал.
Она смутно помнила, где они бродили. Были какие-то мосты, дворики, кофейня, парк. Очнулась уже у подъезда своего дома. Он завёл её в квартиру, сам остался стоять, не разуваясь.
– Ты уходишь?! – не верила она свои глазам.
Меркулов молча кивнул головой.
– Останься!.. – произнесла она с отчаянием.
Глаза её умоляли, не отпускали, лишали воли. Меркулов притянул её к себе и поцеловал в губы жадно и в то же время нежно.
– Я не могу. Мне очень сложно это сделать, но сегодня я должен уйти.
– Почему?
– У нас как в армии. За нарушением внутреннего распорядка следует мера наказания. Но в армии – это наряд,
