я должен это узнать. Но… как? Я невольно задумываюсь о Кэйле и его человеческой самке, а ведь они успешно спарились и счастливы. У меня нет ни малейшей догадки, как распознать намек на попытку соблазнения самкой, которую я уже признал своей. Думаю, мне следует понаблюдать за другими людьми.
Мне следует вернуться в человеческий улей.
Я поднимаюсь на ноги и удовлетворенно взмахиваю крыльями. Ну, конечно. Это разумный выход. Там много человеческих самок. Я могу понаблюдать за ними и узнать, какие намеки на соблазнения они подают самцам. Как только я это узнаю, пойму, на что обращать внимание в своей самке. Я обращаюсь к ее разуму, пытаясь сообщить ей, куда я отправляюсь, однако ответа нет. Ее мысли для меня закрыты.
Но это ненадолго.
Как только я спарюсь с ней, она от меня уже ничего не сможет утаить. Это самая захватывающая мысль — завладеть телом моей самки так же, как и ее разумом. Вот это мне по душе.
«Оставишь ее одну? — от самой мысли об этом вороны взрываются бешеным хохотом. — Ты и вправду глупец. Да ее тут же похитит другой».
«Нет, оставь ее, — добавляет другой. — Оставь ее и подыщи в человеческом улье себе новую пару».
«Оставишь ее одну?», — хохочут они над этой идеей.
«Оставь ее!», — требуют они, коварно нашептывая мне в ухо.
Я просто разрываюсь на части. Я не могу овладеть ею такой, какая она сейчас, но если я не разберусь, как ведут себя люди, смогу ли я вообще когда-нибудь соединиться с ней? Но оставить ее — это не решением проблемы, не больше, чем все остальное. Она моя. Неважно, что я ее еще не утвердил. Она принадлежит мне и только мне. Я подумываю взять ее с собой в улей людей, однако у них плюющие огнем палки. Эти плюющие палки не могут повредить толстую шкуру драконов, но мой человек нежный и хрупкий, и из-за моей неуклюжести уже ранен. Я не стану подвергать ее еще большей опасности.
Тогда… что ж делать? Кто-то учует ее запах, и если меня здесь не будет, чтобы защищать ее, они похитят ее…
Учует ее запах…
Я пытаюсь думать сквозь непрекращающейся в моей голове гомон воронов. Мне нужно что-нибудь, чем замаскировать ее запах. Чтобы отделаться от драконов-самцов, сбить их с толку, чтобы они не поняли, что она здесь. Человеческий улей воняет отходами, но я не могу попасть туда и вернуться обратно настолько быстро, чтобы это отвечало моим защитным инстинктам.
Мне нужно что-то, что перебило бы ее сладкий запах. Что-то, что пахнет настолько жутко и едко, чего другие драконы станут избегать.
И мгновение спустя я точно знаю, что мне подойдет. Прыгнув на уступ, я вылетаю из этого странного клетко-подобного гнезда, которое я себе присвоил, и пикирую вниз, на землю. Там, на берегу ближайшего водоема, лежит полусгнивший труп какого-то зверя с рогами и копытами. Он находится там уже несколько дней, достаточно долго, чтобы начать разлагаться, и его облепили рои мух. Зловоние от него настолько сильное, что ветром разносится вдаль, поэтому я осторожно подхватываю его когтями и лечу обратно в мое гнездо.
Я чувствую чудесный запах моей самки еще до того, как оказываюсь там, и даже вони гниющего зверя, что в моих когтях, недостаточно, чтобы предотвратить подступающее к горлу рычание желания. Приближаясь к выступу, я вижу, что и она поднялась на ноги и подходит к нему. Увидев, что я возвращаюсь, она отшатывается назад, округленными от страха глазами.
Самка что-то говорит, прижимая руки к груди. Я не понимаю ни единого ее слова, но… она ведь понимает, что делаю я это, чтобы защитить ее? Я бросаю мертвую плоть на край уступа, чтобы ее зловоние разнеслось по ветру и скрыло ее легкий запах.
Испустив слабый крик, она закрывает ладонью нос и пятится в дальний конец комнаты. А сейчас я весьма доволен. Что ж, возможно, теперь она понимает, что я делаю. Я трублю ей сигнал подтверждения. Как же мне хочется схватить ее когтями и зарыться мордой в ее волосы, но я не осмеливаюсь. Я должен отправиться в улье и понаблюдать за другими людьми, чтобы узнать, как обращаться со своим человеком. Каждое мгновение, которое я трачу впустую, — это очередная возможность другому самцу бросить мне вызов сразиться со мной за нее. Я пожираю свою драгоценную самку глазами, запоминая ее маленькую фигурку, а затем, скрепя сердцем, разворачиваюсь и взмываю обратно в небо.
Я облетаю вокруг этого большого каменного здания, наверху которого находится мое гнездо, однако все ровно в воздухе пахнет слабым, нежным запахом моей самки. Для отвлечения внимания требуется нечто большее. Разочаровавшись, я возвращаюсь обратно в свое гнездо и, изрыгнув огонь, поджигаю этот разлагающейся труп. В воздухе разносится ужасная вонь, и самка снова испускает слабый крик, а я снова взлетаю, подхватив поток ветра. На этот раз, когда я делаю круг вокруг здания, нет ничего, лишь зловоние гниющей плоти и этих обугленных останков.
Отлично.
Я отправляюсь к человеческому улью, махая крыльями как можно быстрее. Я должен действовать быстро, поскольку я должен опередить не только своих соперников, но и воронов, которые обитают в моей голове. Даже сейчас я чувствую, как они там выжидают, готовые наброситься и уничтожить мой разум. Они подбираются ко мне и рано или поздно опять накинутся, так что я должен быть к этому готов. Я сосредотачиваюсь на моей самке, моей паре. Ради нее я сделаю все.
Такое ощущение, что до человеческого улья лечу бесконечно долго, и прежде, чем успеваю подобраться к нему достаточно близко, как в небе слышится нарастающий, раздражающих слух гул. Нахлынувшие смутные воспоминания подсказывают мне, что этот громкий гул звучал и тогда, когда я похитил свою пару. Значит, это что-то вроде предупреждения.
«Уничтожь его, — нашептывают вороны. — Уничтожь все. Сожги этот улей дотла. Ты уже получил все, что тебе нужно».
Танцуя и искрясь, огонь лижет мой язык, а мои когти загибаются от жажды причинять боль, калечить, разрушать. Это порадовало бы воронов. Я лечу кругами, обдумываю. Вонь здесь раз в десять хуже всего, чего я когда-либо ощущал, и от нее у меня аж голова зудит. Такое ощущение, что мое подсознание полно птиц, и все они, извергая злобу, пытаются вырваться наружу. С каждым мгновеньем, что проходит, они становятся все сильнее, и я чувствую, как они начинают клевать мне глаза. Я не справляюсь, этот полет ради моей пары окажется провальным.
Моя пара.
Птицы тут
