прижались к нему, голова к голове и скулите на пару. Я подбежал, стал тебя оттаскивать, ты орешь, вырываешься, меня по лицу когтями хватила.
Через щеку мужчины от уха у носу шла длинная глубокая царапина.
— Извини, я сейчас.
Через десять минут, проведенных в бесплодных попытках привести в порядок покрасневшие, как у вампира, глаза, я вернулась в комнату.
— Коля, у тебя водка есть?
— Есть — удивлённо ответил Николай.
— Принеси, пожалуйста. Мне надо выпить.
После двух стопок ледяной жидкости, ухнувшей в желудок как вода, меня чуть отпустило.
— Коля, на питомнике, где ты взял собаку, работает ведьма. Ее зовут Элиза.
— Ну, да, есть такая. Она конечно ведьма, но какое…
— Ты не понял, она натуральная ведьма, настоящая, и очень жестокая. Знаешь, как щенок оказался у тебя?
— Ну, давай, расскажи, буду знать.
— На этом питомнике работают какие-то девочки, убирают за собачками, кормят их, ухаживают за смешные копейки. Элиза поссорилась с одной из девочек, которая работала с кормящими суками. Девочку выгнать она не может. Ей начальник сказал, что если девочка уйдет, то Элиза сама говно за собаками убирать будет. Тогда она решила отомстить по другому. А она, реально, ведьма, достаточно сильная. Она влезла в голову матери Никсона, и заставила ее съесть своих щенков. А чтобы любимцы девочки страдали посильней, она щенкам дала эмоциональную чувствительность. Чтобы мать и щенки чувствовали весь ужас происходящего и понимали, что они делают и что с ними происходит. Когда Никсон ко мне подбежал, мне показалось, что он сказать что-то хочет. Я, сдуру то, к его голове прижалась, а он на меня всю эту картину вывалил. Все чувства, всех собачек, разом. И чувства Элизы, как она, в голове суки, ловила и пережевывала щенков, и чувства щенков, которых мама живыми ела. А особенно эмоции матери, которая глотала своих детей. А потом Элизе надоело шерсть пережевывать, она из сознания суки и вышла. Мать Никсона с ума сошла, или что там, у собак есть. А твой счастливчик остался недоеденный, но зато с очень сильным эмоциональным восприятием и навечно вбитой в память картинкой этого дня. Он потом тоже, чуть не рехнулся. Та девочка, которой Элиза отомстила, она плакала не переставая, к нему в вольер на заходила. Мать увели сразу. Он много дней один в клетке просидел, со всем этим в голове. Если бы ты его не взял, он бы умер от тоски и страха. Ну а теперь он чувствует, как ты его любишь. Ты поверь, он отвечает тебе тем же, он всегда будет с тобой, будет понимать тебя с полуслова. Он уже сейчас все твои мысли понимает, просто он еще маленький, ему пошалить иногда хочется. Он никогда тебя не бросит и не отступит, а ты должен сделать одно дело.
— Какое дело?
— Ты должен убить Элизу.
— Люда, ты это серьезно?
— Да, Никсон просит, чтобы ты убил ведьму. Я после того, как весь этот ужас пережила, я ему пообещала тебе помочь.
— Да вы охренели в конец, оба! Ты мне рассказываешь, что вот этот комок шерсти, который все понимает, но ссыт не на тряпочку, просит мня убить офицера милиции, женщину, которая мне даже ничего плохого не сделала. А ты мне собралась помочь. Зашибись. Еще что я должен сделать?
— Ты не шуми. Элиза — не человек и не женщина, она ведьма. Она несколько человек уже убила, и останавливаться не собирается. У них на очереди начальник питомника.
— В смысле у них?
— У них — это у Элизы и ее любовника. Он заместитель начальника. Они с Элизой, оба на место начальника метят, только каждый надеется, что командовать, в итоге, именно он будет.
— Ага, а планами своими они с Никсоном делились и совета просили!
— Почти. Они возле его клетки часто общались. Там коридор длинный, не спрятаться, не подкрасться и не подслушать.
— Слушай, но это бред. Ради не самой высокой должности убивать….
— Коля, я в этих вопросах не разбираюсь, но твоя собака именно это слышала. И он просит тебя убить ведьму, отомстить за его родню.
— За собачью родню?
— Ну, у него другой то не было.
— Я ничего не обещаю.
На следующий день домой я вернулась поздно, открыла дверь ключами и настороженно замерла на пороге. Мой пёс меня не встречал, не бежал из дальней комнаты, гремя когтями, не пытался облизать мое лицо, значить, что-то случилось. Конечно, была маленькая надежда, что зашла мама и увела Ареса гулять, но что-то мне подсказывало, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Из кухни вышли, легко и бесшумно ступая по полу, две симпатичные девицы. Понятно, опять ведьмы в очередной раз решили почтить меня визитом. Наверное, опять с помощью сестры заставили маму открыть дверь и этой квартиры. Надо было не давать маме ключи от всех замков.
— Вы не устали еще, ко мне ходить? Я на квартиры уже документы получила, вам ничего не обломится.
— Какие квартиры? Мы к тебе за банк пришли поговорить.
— Где моя мать?
Ведьмы с показным удивлением переглянулись:
— Откуда мы знаем где твоя мать? Наверное, дома, жарит котлетки для своей правильной дочурки.
— Какой правильной дочери?
— Ну у твоей мамы одна правильная дочь — это Стелла.
— Что вам надо?
— Нам, лично, ничего от тебя не надо. Но тебе просили передать, что банк наш. Если ты хочешь жить дальше, также легко и весело как жила до сих пор, то тебе лучше незаметно отступить.
— Кто просил передать?
— Наши старшие.
— Насколько я знаю, банк, на который я сейчас работаю, принадлежит единственному хозяину.
— Слушай, нам сказали не ссориться с тобой сразу, сначала объяснить по-хорошему, всё-таки ты из уважаемой колдовской семьи, могла быть нашей сестрой….
— Девочки, вы мухоморов объелись? Из какой колдовской семьи⁈
— Ну, например, твой папенька из такой семьи. У нас, конечно, дар передаётся от матери к дочери. Но твоя бабушка очень любила твоего папу. Наверное, он в детстве мухоморы то ел. Во всяком случае, она его научила кое-каким обрядам. А потом твой папенька встретил твою маменьку — слабенькую ведунью. Наши старшие решили, что может получится интересный результат, свежая и сильная кровь нам не помешает. Все так и вышло, из Стеллы со временем выйдет ведьма хоть куда, а вот с тобой что-то пошло не так. Какая то дефективная ты. Ну, во всяком случае, у тебя ещё не всё потеряно. Парочка ритуалов и ты займешь достойное место в нашем обществе.
— Парочка ритуалов? Вы решили, что я буду на вашем алтаре лить кровь христианских младенцев?
— Почему христианских и почему младенцев? Достаточно одного младенца. Ладно, отвлеклись от темы. Твой банкир, наверное, не все тебе рассказал. Много лет назад, он был женат на нашей старшей. Сам по себе он ничего особо не представлял, поэтому все препятствия на пути расталкивала локтями его жена. И не только локтями. А когда он стал большим начальником, то решил, что волевая и сильная жена ему стала мешать. Короче, старшая чудом осталась жива, а так как она была на уже на седьмом месяце, сил бороться особо не было, она решила скрыться.
— У Леонида Борисовича дочь и внучка.
— Все можно сделать за деньги. Дочь у твоего хозяина от любовницы, хотя по документам она дочь безвременно погибшей законной жены.
— А куда делась любовница?
— А ты точно хочешь об этом знать?
— Леонид Борисович, конечно, тип мутный, но вы мне нравитесь ещё меньше. Поэтому, идите-ка вы отсюда.
— Ха-ха-ха, малышка нам угрожает — ведьмы переглянулись, синхронно разошлись в стороны и одновременно вытащили из сумочек два больших ножа, с знакомыми мне чёрными лезвиями.
— Что это такое, знаешь?
— Название не помню, ритуальный нож.
— Названий много, но дело не в названии, а в свойствах. Тебя сложно убить простым ножом, но если чёрное лезвие войдет в тебя, ты либо умрёшь сразу, либо получишь незаживающую рану. От нее ты, скорее всего, все равно умрешь, но значительно позже, помучавшись. А если не захочешь умирать, воя от боли, в луже мочи и гноя, то позвонишь вот по этому телефончику.
Из рук одной из ведьм на пол спланировал небольшой клочок бумаги.
— Ну конечно, я позвоню.
— Старшая сказала, что скорее всего, она соврет. Поэтому, если мы тебе не поверим, то велела нам ткнуть тебя ножиком слегка, чтобы время не тянуть. Захочешь жить, сама приползёшь и будешь делать всё, что скажем. А я тебе, почему-то, не верю.
После этих слов девчонки синхронно и буднично двинулись ко мне, одновременно из темноты комнаты,
