Я воспользовался этим временем для продолжительной беседы с ним о церковных делах. Мы устроились с ним вдвоем на диване, вдали от других, в помещении таможни аэропорта. Митрополит Филарет сообщил мне нерадостную новость: выборы будут проходить открытым голосованием и, вероятно, будет один кандидат – митрополит Пимен. Он сказал, что это – решение Предсоборной Комиссии. Это известие вызвало во мне бурю эмоций, конечно, я стал энергично восставать и говорить митрополиту Филарету, что такие выборы будут оспариваться всеми свободомыслящими людьми, для всего общественного мнения на Западе такое «открытое» голосование неприемлемо, уж не говоря о том, что оно будет всячески комментироваться недоброжелателями Русской Церкви. Этот вопрос настолько личный и настолько важный, ведь для свободных выборов необходимо тайное голосование! Надо сказать, что для митрополита Филарета вся моя аргументация была, видимо, малодоступна.
Он был неглупый человек, с ясным, но ограниченным умом и узким кругозором, без подлинной культуры, типичный продукт советского строя. Как ни странно, эти качества не мешали ему ладить с людьми на Западе, даже быть любимым и популярным в нашем Патриаршем приходе в Вене, с его аристократическим старо-эмигрантским составом прихожан. Он пробыл там три года в качестве нашего епископа.
На мои доводы по поводу «открытого голосования» он сказал:
– Что они тут понимают… на Западе? Кому нужно их мнение, они все равно всегда против нас!
– Может быть, но тем более не надо давать им повода нападать на Русскую Церковь. Не нужно выставлять себя рабами системы, – возражал я.
Но я понял, что тонкости выборной процедуры, с тайным голосованием и несколькими кандидатами, были ему, привыкшему к советской системе выборов, просто чужды. Далее наш разговор перешел к вопросу о синодальных постановлениях 1961 года, в силу которых, как известно, вся власть в приходах фактически была передана двадцатке и ее административному органу. Причем, настоятель и духовенство не рассматриваются как члены прихода и не могут состоять ни в этой «двадцатке», ни в административном органе, который может их назначить и уволить по своему усмотрению. Для назначения же требуется, все-таки, «благословение» (то есть последующее одобрение архиерея), чего для увольнения не нужно! Вся финансово-экономическая и хозяйственная сторона приходской жизни всецело остается в ведении административного органа и двадцатки (без права настоятеля или епископа вмешиваться в нее).
Двадцатка может решить также вопрос, нужно ли продолжать функционирование приходского храма или следует закрыть его за ненадобностью. «Нам церковь не нужна!» – и сколько таким образом было закрыто приходов в СССР! По этим постановлениям 1961 года ни епископ, ни настоятель, ни прихожане в их совокупности в этот вопрос не имеют право вмешиваться.
Я спросил митрополита Филарета, будет ли рассмотрен вопрос о постановлениях 1961 года и будет ли он серьезно обсуждаться на Соборе.
«Да, – сказал он, – эти постановления будут утверждены!»
Я не поверил своим ушам, стал возражать, а митрополит Филарет начал говорить, что «…во всех странах мира церковное законодательство всегда согласовано с гражданским и не может ему противоречить».
– Ведь у вас в Бельгии статусы Вашей архиепископии тоже согласованы с бельгийским законодательством, – настаивал он.
– Несомненно, – ответил я, – и более того, даже утверждены Королевским указом. Только разница с СССР огромная: бельгийское законодательство представляет церквям и религиозным объединениям свободу внутренней организации согласно их религиозным принципам. В самих законах Бельгии нет ничего, что нарушало бы канонический строй даже нашей Православной Церкви. Более того, мы могли бы, если бы захотели, вообще не регистрироваться и не оформлять нашу церковную жизнь. Но нам это было бы невыгодно с точки зрения прав юридических. А советское законодательство о культах 1929 г., откуда и вытекают постановления 1961 г., нарушает основы канонического строя Православной Церкви!
Мне в продолжение нашего разговора вдруг стало ясно, что митрополит Филарет не в состоянии разобраться в юридических тонкостях и в разнице в законах. Более того, он смотрел на меня с недоверием, и было видно по его лицу, что он мне не вполне верит, будто я говорю неправду.
– Можно ли считать решения Предсоборной Комиссии окончательными или Собор сможет их пересмотреть? – спросил я.
– Да, конечно, Собор, если захочет, сможет их пересмотреть. Но зачем? – как-то вяло ответил митрополит Филарет.
– А как понимать «единую кандидатуру»? Неужели будет запрещено голосовать за кого-нибудь другого? – поинтересовался я.
– Если кто захочет, сможет… но если будет единая кандидатура, то вряд ли кто так поступит, дабы не нарушать церковного единства.
Разговор с митрополитом Филаретом произвел на меня неприятное и нерадостное впечатление. Я продолжал надеяться, что Предсоборная Комиссия не вынесла еще своих решений. Но мои надежды не оправдались, вскоре я получил официальные документы, и в письме Патриаршего Местоблюстителя митрополита Пимена на мое имя от 16 марта сообщалось следующее (я не привожу письма целиком, а только главные моменты):
Поместный Собор, в соответствии с решениями Священного Синода от 25 июня 1970 г. и Предсоборной Комиссии от 10 ноября 1970 г., имеет быть в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре с 30 мая по 2 июня 1971 г. Согласно прилагаемой к этому письму программе предусматривается завершение всех торжеств 6 июня.
Извещая об этом Ваше Высокопреосвященство, Мы братски настоящим Посланием Нашим приглашаем Вас, одного клирика из Бельгии и одного мирянина из Голландии (или одного клирика из Голландии и одного мирянина из Бельгии) прибыть в Москву и быть членами Поместного Собора. Для Вашего сведения сообщаем, что епископ Роттердамский Дионисий также приглашен в качестве члена Собора. Одновременно направляем Вам информацию о имевших место заседаниях Предсоборной Комиссии.
В прилагаемой информации сообщалось, что Предсоборная Комиссия на своем заседании 10 февраля приняла следующее решение:
Учитывая древнюю практику Русской Православной Церкви и принимая во внимание, что на заседании 10 ноября 1970 г. Предсоборная Комиссия приняла постановление рекомендовать рабочим группам в своей работе по подготовке Собора 1971 г. руководствоваться практикой и опытом Собора 1945 г., иметь на Поместном Соборе 1971 г. практику избрания Патриарха Московского и всея Руси – открытым голосованием по формуле Поместного Собора 1945 г.
Прошло несколько дней, и мною была получена новая информация за подписью митрополита Алексия Таллиннского и Эстонского. Он был заместителем председателя Комиссии по подготовке Поместного Собора.
На очередном заседании 24 марта 1971 года Комиссия по подготовке Поместного Собора Русской Православной Церкви приняла следующие решения:
1. Провести собрания клира и мирян в епархиях РПЦ для избрания членов Поместного Собора и обсуждения других вопросов после праздника Святой Пасхи.
Протоколы этих собраний с решениями, кто именно избран членом Поместного Собора от клира и мирян, должны поступить в Пред соборную Комиссию не позднее 10 мая
