все безнадежно.
— Ты знаешь, как Алек сосредоточен во время тренировок. Он даже не заметит меня, если я войду в додзё голой.
— Посмотрим.
Я опустилась на кровать и смотрела, как Холли роется в ящике комода. Когда она действительно решалась на что-то, она становилась силой, с которой приходилось считаться, а мы с Алеком находились на вершине ее списка.
Она швырнула в меня какой-то предмет одежды, и он врезался мне в лицо. Аромат персика и ванили заполнил мой нос, когда я убрала его с лица. Белая футболка. Не протестуя, я надела ее.
— Чем эта футболка лучше?
Холли показала на мою грудь.
— Холли!
— Это весело.
Я простонала. На груди большими красными буквами было написано: «Пожалуйста, говори мне в лицо; моя грудь не слышит тебя».
— Я не пойду в этом.
— О, да, ты пойдёшь. Вот, возьми эти штаны. Они не такие свободные, как твои.
У меня не было сил спорить с ней, не с тем, что мой мозг прибывал в смятении с тех пор, как я увидела Мэдисон. Я влезла в штаны Холли. По крайней мере, они были черными и, к счастью, лишенными каких-либо надписей.
Я взглянула на часы.
— Отлично, теперь я опаздываю, — сказала я, поспешно выходя из нашей комнаты.
— Твои ноги выглядят отлично, — сказала Холли мне вслед.
— Не бегать по коридорам! — крикнула миссис Финниган, секретарь Майора.
Я никогда не видела, чтобы она бегала по коридорам. Наверное, ленивец был ее духовным животным. Спотыкаясь, я спустилась по лестнице, торопясь как можно быстрее на первый этаж.
Через минуту, запыхавшись от бега по четырем этажам, я оказалась в додзё. Я оглядела зеленые маты, зеркала от пола до потолка и подвесные боксерские мешки.
Алек отрабатывал удары ногами на одном из мешков. Я остановилась в дверях. Он был без футболки, только в черных штанах. Его мышцы напрягались при каждом ударе, а искусственный свет галогенных ламп делал его кожу золотистой. На его правом плече красовалась большая татуировка в виде черного дракона, скрывавшая шрам, который он заработал в детстве. Он упал с перил на два этажа после того, как родители бросили его в переполненном торговом центре за день до Рождества. Он не должен был выжить после падения, но его Вариация спасла его. Алек всегда рассказывал, что Вариация помогла ему обмануть смерть, но СЭС помогла ему выжить. На его теле было больше шрамов, разбросанных по всему телу, от миссий, в которых я была слишком неопытна, чтобы участвовать — до сих пор.
Не глядя на меня, он произнёс:
— Ты опоздала на две минуты.
Он нанёс еще один удар, прежде чем повернуться. Его глаза тут же опустились, читая слова на моей груди. По шее поползло тепло, и я пообещала себе, что поблагодарю Холли позже.
Оторвав взгляд от моей груди, он посмотрел на мое лицо, на котором не было ни намека на смущение.
— Хорошая футболка, — сухо сказал он. — О, и двадцать отжиманий за опоздание.
Моя улыбка померкла. Я подошла к нему, изо всех сил стараясь не любоваться открыто мускулами на его груди.
— Да ладно, Алек. Не веди себя так высоко и могущественно. Ты не Майор.
Его серые глаза смотрели на меня, выражение его лица было жестким.
— Тридцать отжиманий, Тесс.
Его голос был напряженным.
Каждый раз, когда он произносил это прозвище, мне хотелось уткнуться носом в его шею и позволить ему обнять меня. Много лет назад моя мама называла меня так. Тогда, когда она еще заботилась обо мне, возможно, даже любила меня.
Я встала на колени и поддержала свой вес руками. Первые несколько отжиманий прошли нормально, последующие — не очень, и когда я дошла до двадцатого, мои руки начали дрожать.
— Тебе нужно чаще тренироваться. Твои мышцы рук почти не работают.
Какого черта. Он пытался быть смешным? Мои руки не так уж плохи. Не каждый может быть таким сильным и мускулистым, как Алек. Вообще-то, никто не мог.
— Заткнись, — ответила я.
Я снова отжалась. Осталось всего десять раз. Коврик под моим телом был такого же бледно-зеленого оттенка, как и больничный халат Мэдисон. Перед моими глазами промелькнул яркий образ ее хрупкого тела. Руки подкосились, и я ударилась лицом о коврик. В нос проник слабый запах ног и пота.
— Тесс?
Алек положил теплую руку мне на плечо. Его голос окрасился беспокойством.
Он сел рядом со мной, и вокруг нас воцарилась тишина.
— Хочешь поговорить об этом?
Внезапно я захотела поговорить с ним, захотела рассказать ему все — гораздо больше, чем свои мысли о Мэдисон.
Я отстранилась.
— Нет. Давай тренироваться.
— Уверена? Я могу сказать Холли и Таннеру, что тренировка откладывается.
Я вскочила на ноги.
— Я в порядке.
После этого Алек стал полегче со мной. Это было заметно. Мои высокие удары были жалкими. В них почти не было силы. Я ужасно целилась и выдыхалась через несколько минут. Но каждый раз, когда я пыталась призвать свою силу, меня преследовали мысли о Мэдисон. Мэдисон, девушке, которая была всего на несколько дней старше меня, и которая умирала. Девушке, которая хотела стать ветеринаром. Девушке, которая хотела провести год за границей после окончания школы. Девушке, которая никогда этого не сделает.
— Давай посмотрим, насколько хорошо ты умеешь устранять нападающего.
Я кивнула, радуясь, что меня отвлекли.
Алек обхватил меня за талию и попытался утащить. Мои попытки ударить ногой или пнуть его по голени были в лучшем случае полусерьезными. Ощущение его обнаженной груди, прижатой к моей спине, не было тем, от чего я отчаянно хотела избавиться. Я хотела большего, жаждала ощущать каждый сантиметр его тела на себе. Смогу ли я когда-нибудь преодолеть свою влюбленность к нему? Я сильно сомневалась в этом.
— Ты не очень-то стараешься, Тесс.
Его губы коснулись моего уха, и по телу пробежала дрожь. Мышцы затекли, всякое желание защищаться от него пропало. Его близость казалась такой приятной, такой правильной. Я прислонила голову к его груди. Он пах весенним утром в лесу, мятой и чем-то пряным. В глубине души я понимала, что не должна жаждать его близости так сильно, как сейчас. Я вообще не должна его хотеть. Он не мой.
Он напрягся, когда наши глаза встретились.
Я все еще помнила, как впервые увидела его. Они с Майором стояли в своих строгих костюмах среди потрепанной мебели и пустых пивных бутылок, захламлявших мою старую гостиную. Несмотря на страх и смущение, его серые глаза успокоили меня, его улыбка заверила меня, что с ним я
