Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
– Вы слышали, да? Дальше я не пойду! Вы как хотите, а я назад. Уж лучше к Андронию, пусть выпорет и в яму посадит, но к лешим в логово – ни за что!
– Маугли, а что за ревун? – продолжал допрос Прянин. Глаза Доцента загорелись, он будто сразу помолодел на десять лет.
Мальчишка глянул на него и пожал плечами. Прянин громко вздохнул, сообразив, что больше информации не вытянет.
– Вы слышали? – не унимался Валик. – Я дальше не иду и вам не советую.
Данила уселся на сырую траву, потянулся к карману штанов, с сожалением вспомнил, что сигареты кончились, и проговорил:
– У тебя выбора нет: или ты с нами, или ты труп. Ты ж Сектор не чувствуешь… Считаю до пяти, и мы идем дальше, а ты – как хочешь. Только патроны оставь и тротил. Все равно не спасет, когда будешь в микроволновке жариться или в гравицапе тебя расплющит. И раз, и два…
Валик не выдержал на «четырех», выругался, перелез через ствол и развел руками:
– Жить хочется…
Засветло до Талдома добраться не получилось. Туман рассеялся, но тревога лишь усилилась. Казалось, будто кто-то идет следом и дышит в затылок. Данила понимал, что это дыхание Сектора, но все равно вглядывался в еловые лапы, что сомкнулись под самым небом. Валик совсем извелся: ткни в спину – заорет, даже Маугли занервничал.
– Пора бы убежище искать, – в десятый раз напомнил Валик.
Его реплику проигнорировали: вот уже несколько часов они плелись по дороге, на которую наступал лес, – ни заправки тебе, ни поселка. Корни вздыбили асфальт, под опавшей хвоей трудно было разобрать, здесь ли дорога. Память подсказывала Даниле, что скоро уже будут пригородные поселки.
Еще пять минут ходьбы – и сосны разомкнут ветви над головой и расползутся черные тени… Но тут хрустнула ветка. Прянин, идущий за Данилой, ойкнул, Валик выругался, Данила прицелился в сгущающуюся черноту, где – он точно ощущал! – скрывался враг. Не вырвиглотка, не хренозавр. Кто-то хитрый и опасный. Хамелеон? Ходячий мертвец? Последнее ему нравилось меньше всего: представлялся Момент – серолицый, с глазами, затянутыми белой пленкой. Учуял друга и крадется, чтобы отомстить за свою смерть.
Мышцы напряглись, палец, лежащий на спусковом крючке, вспотел. Идущий впереди Маугли, вцепившись в свою палку-копье, всматривался в присыпанную хвоей землю – искал следы. В затылок сопел Прянин, Валик замыкал. Данила остановился, чтобы стать в конец колонны. Валик кивнул ему благодарно, его перекошенное ужасом лицо блестело от пота.
Лес все не заканчивался, ощущение опасности усилилось. Если ночь настигнет в лесу – хана.
Дорога закончилась внезапно: впереди колыхался камыш. Валик издал придушенный всхлип и схватился за бороду. Данила скомандовал:
– В обход! И пошевеливаемся.
Пока обходили болото, промочили ноги. Если бы это было обычное подмосковное болото, налетел бы гнус. Здесь же его не было – тревожный знак.
– Мы, случайно, в «бродилу» не вляпались? – прохрипел Прянин.
Скрипнув зубами, Данила рявкнул:
– Нет!
Теперь он шел первым. Еще несколько шагов. Раздвинуть камыш… И снова заросли. Не сдаваться! В болоте что-то застонало, захохотало. Или сбились с пути? Дорогу пожрало болото, где север, где юг – не понятно.
Над сероватыми в сумерках листьями мелькнула красная крыша. Спасение или мираж? Данила устремился вперед.
Действительно – дом, утонувший в болоте по самые окна, оплетенный похожей на вьюнок травой. За крайним домом виднелся еще один. Деревня! Осталось найти более-менее сухое место.
Пока пробирались в середину деревни, выяснили, что вьюнок реагирует на движение, как лоза, – лучше к нему не приближаться.
К счастью, вторая часть поселения стояла на сухой почве. Правда, дома потемнели и местами растеряли штукатурку.
Ночевать решили в длинном двухэтажном доме со ставнями. Прежде чем захлопнуть их, Данила обыскал дом и обнаружил пустую керосинку, огарок свечи и на полке в кухне – ржавые банки с консервами. Желудок тотчас заурчал.
Когда с трудом закрыли распухшие от сырости ставни и входную дверь – надежную, железную, уселись в кухне, возле огромной русской печи. Данила с третьего раза поджег свечу и разложил на покосившемся столе консервы. Лицо Прянина, озаренное огненными бликами, вытянулось, глаза загорелись:
– Я готов умереть ради человеческой пищи. Пусть я отравлюсь, но умру сытым!
Данила молча вогнал нож в первую консерву. Этикетка истлела, и невозможно было понять, что внутри. Это оказалось зеленоватой, совершенно тухлой кабачковой икрой. Во второй тоже была икра, а вот в третьей, большой, – гречка с тушенкой, на вид съедобная. Прянин потянулся к ней ржавой ложкой, найденной тут же, Данила же отложил ложку и вцепился в автомат: под окнами кто-то ходил и фыркал. Кто-то небольшой, с человека размером.
Валик, уплетающий кашу за обе щеки, замер с открытым ртом – тоже услышал шаги и потянулся за обрезом. Маугли едой не интересовался – свернулся на полу калачиком и засопел. Прянин же так интенсивно работал челюстями, что ничего не видел и не слышал.
Тварь нападать не спешила: поохала, повздыхала и пошла себе дальше. Данила приступил к трапезе, зажав автомат между колен. Чтобы разрядить атмосферу, Валик зашептал:
– О, гречка с тушеночкой! Нам такое часто в интернате давали, а потом в детском доме, вот. Прям эта, как ее… Ну, воспоминание это…
– Ностальгия, – подсказал Прянин.
– Точно! – Валик сунул ложку в стремительно пустеющую банку.
– Так ты детдомовский? – приличия ради поддержал беседу Прянин.
– Ага. Мамку не помню почти. Сначала на улице жили, потом меня тетка забрала в Москву, и опять на улице жил, а потом детдом. Там было хорошо, сытно, но тоскливо. Другие убегали, а я жил…
Данила вскрыл ножом следующую банку, где – о счастье! – тоже была тушенка. Валик облизнул ложку и продолжил:
– Опосля детдома я на водителя пошел. Выучился, на работу устроился грузы возить, и тут приходит ко мне дама – вся такая возвышенная, в шляпке, но видно, что или пьет, или еще что, и ко мне: прости, сынок, и все такое… – Валик смолк, будто забыл, что хотел сказать.
– Простил? – спросил Прянин.
– Простил. И в Сектор ушел. Мне Сектор был и мамкой, и папкой, а вот отец Андроний – не отец никакой. Скот он, вот! И вообще, мне тут надоело. Хочу от пуза налопаться – и в душ!
Данила прожевал и покосился на Валика: огромный ребенок – простой как валенок, доверчивый, недолюбленный и недоласканный в детстве. Как и большинство обитателей Сектора, здесь он ищет смысл жизни и себя. Если тебе нет места в цивиле, никто там тебя не ждет, всегда можно вернуться сюда, в Сектор. Даниле же Сектор стал не то что поперек горла – поперек жизни. Но сможет ли теперь просто уйти отсюда? Он чуял искажения и не был уверен, что Сектор его отпустит.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
