Даже если это из космоса, то я не знаю, как этому помешать, а оттого постараюсь просто не упустить возможный последний момент.
– Обожаю мужскую прямоту. Кстати, насчет космоса – что с Кесслером? Может ли это и правда быть оттуда?
– Я всю жизнь посвятила космосу и скажу, что очень в этом сомневаюсь. А сам Кесслер пока на орбите, помогает нам всем чем может. Кос работает хорошо.
– Кос? Которая Евгения Кос! Та самая, наша Кос. Она еще там?
– Я думала, ты знаешь. Ее, между прочим, вывели из ИО до полноценного директора.
– Странное решение. Уверена, что она справится? После Пилигримов…
– Сейчас уже поздно что-то думать. Но я уверена в ней – будь уверена и ты. Кесслер последние годы скорее на поддержку работает, к Новому Горизонту уже нет ни грузов, ни людей. За семь лет после Пилигримов так ничего и не сдвинулось.
– Тогда Бенджамин меня с Агатой и познакомил. Помогала ей в правильной рекламе. – Обе посмотрели друг на друга особым, прячущим воспоминания о не самом лучшем событии, взглядом, напоминая себе о надобности сохранить тогдашние решения в тайне даже в такой момент. История старая, но последствия простирались далеко, навсегда изменив их жизни. Рамзи подметил это и вновь стал растопителем напряжения:
– Как специалист, скажи – может, дело в солнце или излучении каком-то?
Агата сухо улыбнулась. Несмотря на то что все они были уже взрослыми людьми, пожившими и повидавшими достаточно, каждый ощущал себя маленьким и ничтожным в первую и единственную очередь из-за неизвестной угрозы, равнявшей всех на одного, где как никогда хочется слышать не только надежное объяснение мотива, но и разъяснения способа, пугающего не меньше чуждого замысла.
– Пока что нет ни одного явления, подходившего под такое влияние. Погибшие или убитые… разный возраст, вес, пол и прочие критерии, которые напрочь противоречат любой закономерности. Да и не забывайте, что коснулось это всей планеты и разом, то бишь не было направления на континент или просто область. Это что-то…
– …немыслимое, – закончила Ильза за Агатой.
– Мог ли ЦРТ изобрести что-то, способное на такое?
И вновь особый, полный смысла взгляд Агаты пересекся с таким же взглядом Ильзы. Но все же, благодаря приятной дружеской атмосфере, наслаждение которой дорогого стоило, все они пытались запомнить этот момент в деталях, предчувствуя невозможность повторения подобного в будущем, не чураясь радости, что им повезло больше, чем другим.
5
Когда Ксения Конлон встретила военных, прибывших в загородный дом Бенджамина Хилла для его поисков, она дала себе слово никогда сюда больше не возвращаться. Пять дней в этом месте измучили ее безысходностью, ибо вопреки возможности покинуть эту частную территорию страх перед каждым следующим часом был слишком велик. Пусть осведомленность ее и превышала желаемое, все равно оставался фактор случайности, причем полученные знания не имели проверяемых доказательств. Вот она и сидела, лишь изредка позволяя себе что-то делать, разрываемая в борьбе между знаниями правды и страхом ошибиться в этих знаниях. Большую часть времени ей хотелось поверить в собственную смерть: мол, именно они все умерли, а та треть планеты на самом деле жива, но где-то не здесь, ибо так было бы проще освоиться в новом мире. И вот военные нашли ее: худую, немощную, потерянную и одинокую, в чьих глазах читался гнев, но не от трагедии, а от невозможности забыть предательства Бенджамина Хилла.
– Первым делом мы стали проверять списки выживших, надеясь обнаружить в них не только высокопоставленных лиц правительства, но и тех, кто руководит Центром развития технологий. – Генерал Локк был высоким, лысым, не самым атлетичным, но его лицо, глаза и голос составляли сильнейший характер с тонкой харизмой мудреца. Возможно, не будь он военным, стал бы неплохим учителем истории или философом. – Часть совета директоров выжила, но те внезапно заявили, что более не являются причастными к компании. Оказалось, в тот же день, когда случился Отказ, некая Ксения Конлон получила контрольный пакет акций от самого Бенджамина Хилла.
– Что вы хотите знать? – несколько отрешенно проронила Ксения, все еще блуждая в своих мыслях.
– Начну с главного: где сам Бенджамин Хилл?
– Мертв.
– Где его тело?
– Ваши люди видели лабораторию в его доме – все уничтожено.
– Где Итан Майерс?
– Он был на своей Точке вместе с космонавтами, там, в космосе.
– Его базы нет, и мы не знаем где она.
– Возможно, он погиб, как и многие другие? – Вопрос был искренним.
– Не тот человек! Уж кто-кто, а некогда глава ЦРТ, человек, который умудрился шантажировать правительство и оставил кровавый след в истории Мегаполиса своими разработками, просто так бы не умер!
Чуть подумав, Ксения заговорила уже с большим вовлечением, как бы распутывая и для себя запутанные знания и воспоминания:
– Возможно, Бенджамин знал, что умрет, иначе бы не оставил мне руководство ЦРТ. Гибель людей произошла до того, как он запустил какой-то свой аппарат. Взрыв, вспышка света, шум… и его уже не стало. А я сидела в его доме все следующие пять дней лишь с одной мыслью – почему не я?
Ксения не могла выкинуть из головы тот момент всеобщей скорби после пронесшейся по планете смерти. Перед ней были включены мониторы с передачей новостей, где бесконечная боль и отчаяние оседали в этом мире на долгие десятилетия, а она как никогда осознавала жизнь после смерти.
– Я слишком хорошо знаю, что такое смерть! Сначала мама – вскоре после моего рождения, потом отец из-за несчастного случая в ЦРТ, а несколько лет назад мой муж, сын и мой брат погибли в ДТП, а ведь я тогда должна была быть с ними! Отказ еще и свекровь забрал, а она была последним человеком, пытавшимся вернуть меня к нормальной жизни. – Ксения вытерла слезы и окончательно укрепилась в желании закрыть эту тему, иначе мучения ее так и продолжатся. – Теперь еще и Бенджамин, который вот-вот, как мне казалось, стал другом, тем человеком, который мог меня понять. Я так устала бороться с тем, что все вокруг меня умирают… а я остаюсь жить с этим дальше! А теперь еще и Отказ, и я бы рада увидеть в этом этакое знамение, мол, путь мой определил мою цель или… ну, вы поняли, всякое небеспричинное дерьмо. Но я видела своими глазами, как подобное уверование в свою уникальность делает с человеком и как этот человек лишается сам себя в момент осознания ошибочности этого защитного механизма.
Несколько минут они молчали.
– Я знаю, как умерли люди, как и знаю, кто виноват. – Она сказала это так
