— А меньшинство?
— А меньшинство меткой отверженного богами, — она прищуривается. — Так что еще за осложнения?
Нда, зубы ей не заговорить. Я стараюсь улыбнуться в ответ как можно более безобидно:
— А разве жрицы не знают?
— Ладно, извини за мое любопытство, — вдруг отступает она. — Захочешь, сам расскажешь свои секреты. Я - Кира, — дружелюбно представляется девушка. — Старшая жрица третьего круга храма богини Эрнутет.
Круто. Наверное. Чтобы не означал ее титул, но то, с какой гордостью она его произносит, указывает на его исключительную важность. Я повторяю про себя, запоминая.
И отмечаю, что жрица совершенно спокойно реагирует на мое нежелание объясняться. Все, что я помню по древним сказкам о религиях, так это что со служителями надо быть совершенно честными. А за ересь сжигают на кострах.
— Пойдем, младший княжич, время делать вечерний обход, — Кира оборачивается к дверям в несколько метров высотой, снова оставив меня с распахнутым ртом.
Да в кого я попал? Я чуть было не сбегаю обратно, домой, к гномоподобному существу, могущему ответить на миллион вопросов в моей голове. Какого хрена я пошел в город, узнав всего лишь пару фактов о новом мире?
К счастью, мои метания и попытку сбежать жрица не видит. Я вздыхаю, обещаю сам себе держаться получше и вхожу в полумрак храма.
Внутри все кажется еще более огромным, чем снаружи. Потолок скрывается где-то высоко в тенях, ряды толстенных колонн ведут от входа к противоположной стене, у которой находится статуя.
Трехэтажная фигура женщины с головой кобры сидит на троне, держа на руках ребенка у своей груди.
Я чуть не теряю из виду Киру, которая сразу же сворачивает куда-то в темноту справа. Вот хтонь! Только же пообещал себе быть более сдержанным. Глаза быстро привыкают к скудному освещению и я спешу за жрицей.
Мы неторопливо двигаемся по периметру. Девушка подходит к небольшим светильникам в стенах, проверяя их. Вокруг ее тела появляется прозрачное сияние, а у ног силуэт кобры. Хоть я опять к такому не готов, но умудряюсь лишь незаметно выдохнуть.
Картинка расплывается, как туман на ветру, но стоит мне присмотреться, все меняется. По рукам девушки пробегают голубые всполохи, я могу разглядеть каждую чешуйку метровой змеиной головы, ее раздвоенный язык и узор на раздутом капюшоне.
Жутковатое зрелище одновременно и пугает, и завораживает. Я не чувствую опасности, хотя отчетливо слышу тихое шипение змеи, похожее на шуршание сухих листьев.
Кира оборачивается ко мне, внимание сбивается и видение пропадает. Ну ничего себе тут спецэффекты. Я через силу улыбаюсь, делая вид, что ничего не происходит.
— Что ты делаешь? — решаюсь задать вопрос я, больше для того, чтобы отвлечься.
— Неужели эллинки заставили забыть тебя и про храмовые дежурства? — насмешливый голос отзывается мурашками по всему телу.
Ощущение, что она меня проверяет. Только непонятно на что. Провокация не агрессивная, но немного раздражает. Особенно тем, что я не могу понять - женские это заскоки или жреческие.
— А может это ты заставила меня забыть обо всем? И мне просто хочется послушать твой голос? — рискую я, впрочем, не притворяясь.
Есть от чего забыться - свет позади нее и соблазнительный силуэт просвечивает сквозь тонкую ткань. Не ошибаюсь - приятный мелодичный смех Киры становится тому подтверждением.
— Ну ты и хитрец, княжич. Ладно, — отвечает она, отсмеявшись. — Поиграем. Конечно мне, как старшей жрице, уже необязательно делать обходы. Но служение богам глупо ограничивать полагающимися обязанностями. Больше даешь - больше получаешь. Многие забывают это, считая все ритуалы лишь формальным условием получения силы. Боги, конечно, щедро делятся даже с теми, кто еле выстаивает ночь в храме. Но только те, кто истинно понимает значение служения, получают награду, о которой и мечтать не могли.
А вот это уже интересно. Пусть и смахивает на пропаганду поклонения. С другой стороны - если именно в этом залог большей силы, то хотя бы есть смысл. Похоже, магия тут напрямую связана со степенью почтения к богам, ее же и дающих. Логично.
«Ты где?» — вдруг звучит прямо в моей голове хриплый голос Яра.
Матерь, боги и весь пантеон хтонической елдой, тут еще и так можно? Я с перепугу автоматически мысленно отвечаю в рифму, но брат лишь раздраженно повторяет вопрос. Как пробиться в его башку я не понятия не имею. Абонент не абонент, извини.
— Вот скажи мне, — Кира вдруг резко останавливается и поворачивается ко мне. — На что готов пойти ты ради благословения богов? Честно ответь. Храм закрыт на время обхода, так что лишних ушей здесь нет.
К такому экзамену я не готов. К богам тут относятся серьезно, это понятно. Раз уж именно они дают способности, какими бы они ни были. Хотя бы орать в чужой голове.
Интуиция подсказывает мне не врать и не скатываться в подобострастие. А разум требует крайне осторожно подбирать слова.
— Правильный ответ разве есть? — развожу руки я. — Честно? Не знаю. Ради чего пойду на что-то, кажется более верным вопросом. Приносить жертву во имя принесения жертвы смысла не вижу. Как и лишний раз беспокоить богов по пустякам.
— Неплохо, младший княжич, неплохо. Вижу как ты стараешься думать, прежде чем отвечать, — Кира снова принимается меня разглядывать препарирующим взглядом. — И у тебя есть ради чего приносить жертву?
Слишком много вопросов. Если все жрицы так допытываются, надо подготовиться получше.
Я лишь хмыкаю, нагло уставившись в ответ. Нет уж, милая, я не на исповеди. Девушка прищуривается, задирает подбородок и возвращается к осмотру светильников.
— Ты... странный, — спустя долгую минуту молчания говорит она. — Твои рассуждения больше похожи на норманнов. Если бы ты провел два года у них, я бы не удивлялась. Их боги не любят, когда их дергают, как ты выразился, по пустякам. Но почтение и благодарность любят все.
Кажется, я ляпнул какую-то глупость... Может публичного сожжения еретиков тут и нет, но вдруг что похожее имеется. Кира мельком смотрит на мою тревожную мину:
— Не переживай так, ты не на суде богов, — успокаивающе улыбается она. — Я не Анаеф, вопрошающий о презрении к богам. Мне всего лишь любопытно.
Кровь отлынивает от лица еще сильнее. Имя бога отзывается в мозгу яркой вспышкой, врезаясь в память. От ощущения, что по голове ударили поленом, подкашиваются ноги. Взять в себя в руки удается с большим трудом. Но хоть ясно, что нужную информацию не пропущу.
Мне очень хочется расспросить ее подробнее, но я боюсь сказать очередную глупость и совсем лишиться источника информации. Я тру виски и решаю невежливо промолчать, но Кира не унимается:
— Или ваша верховная учит именно этому? Не замечала у Белаторских излишней скромности. Наглости, впрочем, тоже, хотя положение личной императорской армии обязывает вас быть сильнее прочих. Неужели тот, кто открывает пути, не требует жертв?
