Слишком поздно понял орк, что все еще сжимает свой кинжал. Его собственное лезвие сильно уперлось в кожу на скудном лбу. Груумш услышал ужасный звук металла, скользнувшего по кости, почувствовал, как внезапно ослабло сопротивление, когда лезвие скользнуло вниз. Затем все остальные ощущения исчезли в раскаленном взрыве боли.
Кореллон отпрыгнул назад, выдернув меч из руки орка, прежде чем падение бога успело повалить и его. Долгое мгновение он стоял и смотрел на своего поверженного противника. Повелитель орков катался и метался по земле в бессмертной агонии, зажимая руками глаза - один из них был ослеплен обильным потоком крови из зияющей раны на голове, другой ослеп навсегда. Кроме разрушенного глаза, большинство ран Груумша заживут - слишком быстро для душевного спокойствия Кореллона, - но этой ночью больше не будет никакой битвы.
Повелитель эльфов засунул Сахандриан обратно в ножны. Его пальцы коснулись кожи, и в его восторге промелькнула грусть. Хотя победа была за ним, чудесные мягкие ножны, которые сплела для него Арошни и которые он нес в бой как ее знак, были потеряны во время ужасной битвы.
"Ты заклеймен, ослеплен и потерпел полное поражение", - холодно сказал Кореллон. "Но я не считаю это достаточной платой за то, что я потерял сегодня".
Орк утер кровь с лица и прищурился на своего врага единственным оставшимся глазом. "Ты и половины не знаешь, эльф", - прорычал он. "И ты не можешь понять, что ты потерял - ты даже не знаешь имен своих врагов! Что касается поражения, то я его не признаю! Убей меня сейчас, если сможешь, и твоя собственная серебряная шлюха засвидетельствует, что ты сразил раненого и безоружного врага!"
Кореллон взглянул на луну и понял, что, по крайней мере, в этой части орк говорит правду. Богиня лунного света и тайн видела все, и честь заставит ее рассказать о таком бесчестии перед Советом Селдаринов. Даже если бы Кореллон хотел этого, он не мог бы убить поверженного оркского бога. По условиям их соглашения он также не мог изгнать Груумша с Олимпа, пока орк сам не решил уйти.
"Ты говорил о других, - сказал повелитель эльфов, оглядывая безмолвные холмы, - но я не вижу никого, кто готов взять в руки твое павшее оружие".
Орк ухмыльнулся. "Пока ты на открытом болоте, мне не нужна ничья помощь. До Арвандора далеко идти, эльф, а ты качаешься на ногах, как саженец на сильном ветру. Иди, если сможешь - я не отстану от тебя. Одного глаза мне хватит, чтобы пройти по тропе через эти холмы. Если ты еще будешь стоять, когда я найду тебя, мы сразимся снова. Если нет, я убью тебя там, где ты лежишь!"
Кореллон понял, что не может насмехаться над этим мрачным обещанием. Жар боевой лихорадки быстро улетучивался, а тяжесть ран давила на него. Вполне возможно, что орк, как бы тяжело он ни был ранен, мог сделать именно то, что обещал. Не говоря больше ни слова, Кореллон снова повернулся к Арвандору.
* * * * *
Плотным и глубоким был лесной занавес, окружавший Арвандор. Заблудившиеся существа могли бродить в лесу за его пределами много дней, ни разу не переступив невидимую границу и, возможно, даже не поняв, что их путь прегражден. Древние деревья менялись, сбивая прохожего с толку, тропинки появлялись как бы случайно, чтобы затем исчезнуть в лесном водоеме или зарослях папоротников; ручьи внезапно расширялись, превращаясь в огромные зияющие пропасти; густые сплетения лиан вдруг прорастали колючками или просто отказывались расступаться. Арвандор был убежищем и крепостью.
Скрытая среди зеленых теней, окружавших и защищавших Арвандор, эльфийская богиня прижалась к самым верхним ветвям дерева и смотрела на лес. Ее тонкие черные пальцы крепко сжимали рукоять, а прекрасное лицо было напряжено от предчувствия.
Три долгих дня прошло с тех пор, как Кореллон Ларетиан, ее возлюбленный и лорд, отправился на встречу с оркским богом. Арошни ждала результата с напряженным нетерпением. На карту было поставлено многое. Неизвестно, что может случиться среди Селдаринов, если Кореллон не вернется. Хотя никто из эльфийских богов не мог по-настоящему заменить Кореллона, многие наверняка попытались бы это сделать.
Отношения Арошни с лидером Селдаринов были уникальными. Кореллон Ларетиан был эльфом во всем: воином и поэтом, магом и бардом, даже мужчиной и женщиной. Но с приходом Арошни божество приняло лишь один облик - золотого эльфа-мужчины. В Арошни он увидел свою идеальную противоположность: женщина - мужчине, художник - воину, тайны полуночи уравновешивают яркость дня. Хотя Арошни была лишь второстепенной богиней, Кореллон был совершенно очарован ее красотой и сделал ее своей супругой. Она родила ему детей - близнецов, таких же мрачных и прекрасных, как она сама. Как возлюбленная Кореллона, Арошни занимала почетное место среди Селдаринов, а также обладала новыми силами, которыми наделил ее эльфийский бог. По указу Кореллона судьба смертных эльфов, разделявших ее темную красоту, была в ее руках. Она научилась наслаждаться этой силой и боялась ее утраты не меньше, чем исхода битвы.
Ее острый слух уловил слабый звук - отдаленное шипение и шорох топчущегося под ногами подлеска. Ни один эльфийский бог не издал бы такого грохота. Наконец-то Арошни получила ответ.
Богиня соскользнула со своего места на волшебной нити. Ее туфельки без звука коснулись лесного пола, но не успела она сделать и шага в сторону победоносного орка, как ее взгляд упал на самое неожиданное зрелище.
Кореллон.
Повелитель эльфов был всего в нескольких десятках шагов от нее. Он шел медленно и выглядел потрепанным, как поникший цветок, но все же двигался по лесу, как дуновение ветра. Взгляд Арошни упал на его бедро. Ножны, которые она сплела и зачаровала, исчезли, и меч Сахандриан был цел. Невидимая аура прилипла к мечу - безошибочное прикосновение лунной магии Сеханин.
Багровые глаза Арошни вспыхнули от этого нового доказательства вмешательства соперницы в ее личные дела. Задыхаясь от ярости, богиня вскинула руку, чтобы стереть следы работы Сеханин. Магия вырвалась из кончиков ее эбеновых пальцев, превратившись в огромный занавес, перекрывший лес в любом направлении, насколько хватало глаз.
Кореллон остановился, явно озадаченный сверкающим барьером, который, как предполагалось, преграждал ему путь в Арвандор.
Арошни охватила досада. Конечно, бог должен был знать, чьих рук это дело. Даже такой влюбленный, как она, он наверняка расценил бы этот поступок как предательство. И даже такой ослабленный, каким он, очевидно, был, он мог легко затмить магию второстепенной богини. Тогда где бы она была? Проклятая одним порывом, вся ее работа пошла прахом.
Быстро сообразив, Арошни начала плести другую паутину. Она вышла из тени на виду у всех, ее лицо светилось притворным облегчением и радостью.
Проходи, любовь моя, - тихо сказала она, вливая свои слова в сознание Кореллона. Паутина не помешает тебе, но преградит путь орку. Иди и найди исцеление.
Она почувствовала ответный всплеск благодарности и любви Кореллона - и ее захлестнула почти непреодолимая волна изнеможения. Словно почувствовав это, Кореллон быстро отстранил свое болезненное прикосновение. Эльфийский бог проскользнул сквозь сети Арошни так же легко, как сокол пронзает облако. Он поцеловал ей пальцы в знак приветствия, а затем исчез в лесу в поисках деревьев Арвандора.
