скорее пироги и лото в церкви.
– А мои родители агностики, – говорю я.
– Ну и дела, – вздыхает Аарон с явным неодобрением к слову «агностики». – Ладно, пойдем куда-нибудь, поговорим как взрослые.
И вот мы возвращаемся в кабинет сестры Ассумпты, а по дороге я размышляю, сколько времени понадобилось другим апостолам, чтобы прийти к мнению, что Савл не затеял что-то недоброе.
4
– ДЛЯ НАЧАЛА РАССКАЖИ ХОТЯ БЫ, ГДЕ ТЫ БЫЛ все это время, – говорю я, протягивая Аарону батончик из своего ранца.
Мы с Ро сидим по обе стороны дивана, а Аарон сидит на полу, прислонившись спиной к стене.
– И почему ты исчез, – добавляет Ро.
– Я испугался, – отвечает Аарон и замолкает.
В это трудно поверить. В его голосе нет испуга, да и выглядит он, как обычно.
– Ну, мы все испугались, – раздраженно говорю я. – Это не повод бросать друзей.
Аарон вертит батончик гранолы в руках, разглядывая отражения света от фольги.
– Вы, ребята, не поймете. У вас все по-другому. Вас же не было тогда в автобусе. С Мэтью. Когда вы столкнулись с Домохозяйкой в последний раз, вы победили. У вас менталитет азартного игрока, который не спешит покидать казино, потому что верит в очередной выигрыш.
Он поднимает голову; круги под его глазами похожи на синяки.
– Но когда я слышу, что где-то рядом скоро появится Домохозяйка, я знаю только одно: меня найдут мертвым рядом с тем, кто мне дорог. Или дорогой мне человек окажется мертвым рядом со мной.
– Значит, по-твоему, лучше быть одному? – спрашиваю я, возможно, немного слишком резко.
– Чем найти труп друга? Да, – отвечает он. – Никто из вас не видел мертвого друга. Представь, если бы это была Лили. Или Фиона. И ты понимаешь, что видишь ее в последний раз.
Ни я, ни Ро не знаем, что ответить. Неужели Аарон действительно считает, что у нас нет шансов на победу? Особенно когда все было так тихо уже несколько недель.
– И еще кое-что, – говорит он, поднимаясь на ноги. – Проблемы с визой.
– С визой?
– У меня ее нет. Я же здесь жил по рабочей визе. По спонсорству «Детей». Теперь я здесь нелегально.
– Ой, да ладно, – фыркает Ро.
– Что? – тут же хмурится Аарон.
– Ты американец и к тому же белый, – уверенно говорит Ро. – Вряд ли кто-то из ирландской иммиграционной службы будет особенно докапываться. Будь реалистом.
– Я и есть реалист, – огрызается Аарон. – Как ты думаешь, почему в газетах не было ни одного упоминания о Хэзер Бэнбери? У Дори все под присмотром. Она – кукловод. Мне пришлось выбросить еще один телефон, потому что мне постоянно звонили по поводу моего статуса. И это были не дружеские звонки.
Он произносит слово «кукловод» тоном, заставляющим меня усомниться в том, что это просто фигура речи.
– В каком смысле кукловод? – спрашиваю я.
– Дори сенситив, как и мы. Разве ты не почувствовала, встретив ее? Ее способности – всматриваться в людей и управлять ими. Ты умеешь читать мысли, я вижу уязвимые места, но Дори… она манипулирует как бы на космическом уровне.
– Космическом? – заинтересованно переспрашивает Ро.
Аарон проводит руками по волосам.
– Например, в тот день, когда я познакомился с Дори, я был убитым горем восемнадцатилетним подростком, увлекающимся картами Таро и твердо уверенным в том, что моя церковь ошибается насчет геев.
Ро кивает.
– И она превратила тебя в юного Гитлера?
– Ага, – Аарон морщится, но не поправляет его.
– Ассумпта умела видеть будущее, – говорю я, только что поняв, что все сенситивы обладают способностью «видеть» что-то. Раньше мне это в голову не приходило.
– А как, по-вашему, Дори получила этот безумный контракт, фактически передающий под ее власть вашу школу? Она умеет заставлять людей делать все, что ей захочется. Ей просто нужно поговорить с ними некоторое время, проявить обаяние, поймать их на крючок. Тогда она сможет дергать за ниточку вечно.
– И ты думаешь… что? Она может добиться твоей депортации? – спрашиваю я. – Ну, то есть, если раньше не убьет тебя.
– Да, сделать так, чтобы меня депортировали, посадили в тюрьму за нарушение условий моей визы, ну и так далее.
Ро не сводит глаз с Аарона, все еще не доверяя ему.
– И чем же ты занимался?
Аарон пожимает плечами.
– Да так, кантовался кое-где.
– Где именно?
– Не думаю, что вам захочется узнавать конкретные названия.
– Названия чего? Приютов? – настаивает Ро.
– Мотелей? – предлагаю я и тут же понимаю, насколько глупо это звучит, как будто мы в каком-то американском фильме, ведь в Ирландии нет мотелей.
– Ну да, приюты, общежития, автобусные станции. Сквоты.
Он замолкает, разглядывая нетронутый пожаром потолок кабинета сестры Ассумпты.
– Странно, что это место до сих пор не стало одним из них.
Я вдруг осознаю, насколько мы с Ро далеки от некоторых жизненных ситуаций. Насколько нам чуждо такое кочевничество и какими же по-детски наивными мы должны казаться Аарону. В конце концов, мы всего лишь пара ребят из среднего класса, у которых всегда, даже в самые плохие периоды, была теплая постель.
– Кстати, отчасти поэтому я хотел поговорить с тобой, – продолжает Аарон. – Я наткнулся на кое-что… подозрительное. Нечто, касающееся «Детей».
– Я думал, ты получил сообщение, – подчеркивает Ро, но Аарон не обращает на него внимания.
– В Лимерике я встретил одного беглеца. Бывшего из «Детей». Он приходил на мои встречи на старой квартире. И он продал мне фотокамеру. Ту самую, от которой взбесился Ро.
Ро переводит взгляд на камеру, которая сейчас лежит на пыльной тумбочке. От нее явно исходит какая-то энергия – некое настроение, видеть которое может только он.
– И он рассказал мне…
Аарон подходит к окну, засунув руки в карманы куртки. Говорит он таким тоном, как будто сомневается в своих словах или пытается понять их истинный смысл.
– Он рассказал мне про Ложу.
– Ложу?
– Пристанище для самых преданных «Детей». Место, в которое они сбегают.
– Почему?
– У этого парня, Коннора, дома было все очень плохо. Пьяные родители, вечные ссоры и побои… Он приходил на собрания «Детей», просто чтобы… не знаю, побыть рядом с кем-то, пережить чувство общности. Вскоре его пригласили в это место, в Ложу. Он подумал, что там вряд ли будет хуже, чем дома, вот и поехал.
То ли под влиянием моей фантазии, то ли из-за нашей общей сенситивности, но у меня в голове почему-то сформировалась картинка: Аарон и этот парень сидят на раскладушках, застеленных одеялами, которые им раздали добровольцы. Сидят и продолжают цепляться за свои сумки с одеждой, даже во время беседы. У Коннора рыжие всклокоченные волосы и полоса веснушек через все лицо.
– Он сказал, что
