выгоняй себя из этого места. Ты даже не представляешь, как трудно было заполучить тебя в последнюю минуту”.
“Меня когда-нибудь выгоняли из множества других школ, в которые вы меня отправляли?” - спрашиваю я, приподнимая бровь.
“Умница”, - бормочет он, поворачиваясь к Энджи. “Как долго?”
“Около десяти. Если вы хотите пойти и присесть, я принесу это.”
“Ты слишком добра к нам, Энджи”, - мягко говорит он, улыбаясь ей.
Я наблюдаю за ними обоими. В течение многих лет я задавался вопросом, было ли там когда-нибудь что-нибудь.
Как и Кэлвин, Энджи была с нами столько, сколько я себя помню, и, похоже, была более чем счастлива играть с нами в дом вместо того, чтобы иметь свой собственный.
Она немного старше папы, но всего на несколько лет. Она такая прелестная, и у нее все еще потрясающее тело, так что я бы не стал отрицать, что папа или Кэлвин на нее набросились. При условии, конечно, что ей нравятся мужчины.
Я следую за папой в столовую, и он снимает свой черный пиджак и вешает его на спинку стула.
Эта комната, как и все остальные, настолько современна, насколько позволяет дизайн интерьера. Все наши дома были одинаковыми, хотя наш в Розвуде был, безусловно, самым изящным. В этом доме есть что-то от домашнего уюта, благодаря некоторым старым чертам здания.
Все стены абсолютно белые, а каждый предмет мебели черный. Это не совсем в моем стиле, но папе, похоже, это нравится, и он единственный, кто за это платит.
“Так серьезно, как прошел твой первый день?” - спрашивает он, как только мы оба садимся.
“Это было прекрасно. Занятия были замечательными, учителя хорошими. Это фантастическая школа”. Стыдно за других студентов. “А как насчет тебя? Как работа?” - спрашиваю я, надеясь, как всегда, что он откроется и действительно скажет мне что-нибудь полезное.
“Да. Хорошо, - говорит он, и выражение его лица становится жестче, говоря мне, что это все, что я собираюсь получить.
“А как насчет других детей? Есть какие-нибудь потенциальные друзья?”
Я улыбаюсь ему. Для человека, который явно преуспел в жизни, он действительно чертовски невежественен, когда дело касается меня и школы.
“Да, скрестим пальцы. Это место в мгновение ока станет как дом.”
“Я серьезно, Стелла. Мы остаемся здесь. Это все для нас”.
“Конечно”.
Он вздыхает, явно чувствуя, что я не верю ни единому его слову.
Все в порядке. Я понимаю это… Я думаю.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Себастьян
Я падаю на диван и сутулюсь, откидывая голову назад, пока Тео возится на кухне.
Он переехал в гостевой дом своей семьи после того, как мы закончили школу на лето, и я быстро почувствовала себя как дома в его свободной спальне, предпочитая быть здесь, чем в моем собственном доме.
Это идеальное место для нас, чтобы тусоваться, устраивать вечеринки и делать все то дерьмо, которое мы не хотим, чтобы видели родители Тео. Не то чтобы мы были настолько наивны, чтобы думать, что они не знают, но это лучше, чем находиться прямо под их крышей.
- Вот, - говорит Алекс, опускаясь на другой конец дивана, его глаза сверлят мое лицо.
Открыв глаза, я обнаруживаю, что он протягивает мне косяк.
“Тебе нужно охренеть, чувак”.
Его слова как красная тряпка для быка.
“Дай мне это”, - требую я, выхватываю косяк из его пальцев и кладу его между губами, ожидая, пока он прикурит.
Они хотят ответов, им придется потрудиться ради этого.
Звук бутылок, ударяющихся о кофейный столик, наконец заставляет меня поднять голову и обнаружить, что Тео пододвигает к нам пиво.
“Сделай глоток, а потом расскажи все, ублюдок”, - требует он, отступая назад и поднося бутылку к губам, делая глоток.
Я делаю, как он говорит, не потому, что хочу следовать его гребаным приказам, но с косяком, зажатым между моих губ, искушение слишком велико.
“Я трахнул ее несколько дней назад”.
“Верно?” Спрашивает Тео с самодовольной усмешкой на губах. Трахать какую-то случайную девушку для меня не совсем необычно. Я провожу большинство ночей в спальне рядом с ним, так что он более чем в курсе. Это если мы вообще зайдем так далеко.
“Она появилась на кладбище …” Я замолкаю, мне не нужно объяснять ни одному из них, что это была за ночь или причина, по которой я вообще болтался на пустынном кладбище.
“Странно”, - бормочет Алекс.
“Да, хотя и не так странно, как тот факт, что она подошла ко мне, когда я сбивал банки со стены”.
“Черт возьми. У нее есть желание умереть, или она просто чертовски глупа?”
“Кажется, ни то, ни другое”, - бормочу я, делая еще один глоток и задерживая его в легких, пока он не начнет гореть.
Комната начинает немного расплываться вокруг меня, что делает мои слова намного легче.
“У нее стальные яйца, и она стреляет лучше, чем вы двое, вместе взятые”.
“Пошел ты, чувак”, - издевается Алекс. “Ты знаешь, что я лучше вас обоих”.
“Неважно”. Тео отмахивается от него, слишком заинтересованный тем, что еще я могу сказать. “Ты дал ей свой пистолет?” он спрашивает, его брови чертовски близки к линии роста волос.
“Я никогда не отступаю перед вызовом, и она была чертовски соблазнительной”.
“Я понимаю это, чувак. Но твой гребаный пистолет?”
“Да, ну, если бы я знал, кем, черт возьми, она была, когда она впервые появилась, я бы никогда не передал его ей, это чертовски точно”.
“Кто она?” Спрашивает Алекс.
Они оба смотрят на меня, ожидая, как будто я собираюсь раскрыть все семейные секреты.
“Эстелла Дукас”.
Оба их подбородка опускаются одновременно.
“Нет”, - выдыхает Тео, его черты лица становятся жестче, когда на него обрушивается осознание. “Нет, Гален не был бы таким глупым”, - говорит он с большей уверенностью, чем следовало бы.
“Ну, он, по-видимому, такой, потому что это она, чувак”.
“Ну, трахни меня”, - вздыхает Алекс, прикладываясь к своему собственному косяку. “Она была хороша?”
“Что?” Рявкаю я, в моих словах сквозит полное недоверие.
“Я предполагаю, что ты трахнул ее на кладбище. Это круто, чувак. Она была хороша? “
У меня опускается подбородок, чтобы сказать ему правду, что она была чертовски сумасшедшей, но по какой-то причине это кажется неправильным.
“Это не имеет значения. Если бы я знал, кем, черт возьми, она была, я бы никогда не прикоснулся к ней”.
“Так хороша, да?” - бормочет он, вчитываясь в мои слова.
“Она
