Для этого есть приходящая уборщица, — Корсаков замечает мою довольную физиономию, на которой буквально на лбу светится неоновая надпись «ну я же говорила». — Но будь у меня больше времени, может и сам бы убирался. Не вижу в этом ничего такого. У тебя что, пунктик на чистоте?
— Свят-свят-свят, — бурчу я с набитым ртом. Саша протягивает мне стаканчик и наливает горячего чая. — Вот на чём, я точно не была никогда помешана, так это на чистоте.
Вновь окидываю взглядом старый дворик. Тишина такая, будто здесь никто не живет. Но бельё на верёвке говорит об обратном.
— Откуда ты знаешь, как зовут кота?
— Иногда прихожу сюда, поразмышлять о вечном. Вот как-то сдружились.
— Почему именно сюда? — удивляюсь я.
— Здесь я вырос, — Саша кивает в сторону одного из домов, до которого новшества цивилизации в виде пластиковых окон и спутниковых тарелок ещё не добрались. — Мы тут жили до тех пор, пока дела отца не пошли в гору. Однокомнатная маленькая квартирка, удобства на улице, окна, из которых всегда дуло, сколько бы их не заклеивали на зиму, за водой ходили к колонке. Всё, как у всех, а может даже и в разы скромнее.
Скромнее не то слово! Искренне никогда не понимала, как можно жить без нормального водопровода и канализации. Вроде бы и центр города, но по уровню жизни у дедушки в поселке, в Подмосковье, и то всё было лучше, современнее.
— Отец, зачем-то решил сохранить квартиру. Говорит, из чувства сентиментальности, и чтобы всегда помнить свои корни, — продолжает Саша. — Я сначала не понимал, думал, очередной его заскок. А вот в последние годы люблю сюда прийти, посидеть во дворе, собраться с мыслями. Иногда здесь, вот на этом месте приходят просто потрясающие идеи, проекты. Не знаю, почему. Может, атмосфера располагает или Платон к этому приложил лапу. Он часто тут на лавочке отирается, помогает мне генерировать идеи. Вот и приходится потом ему отдавать проценты колбасой…
Тихо смеюсь на его тираду про кота. Хорошо, наверное, Платону иметь такого бизнес-компаньона.
— А внутри часто бываешь?
— Нет, мне больше во дворе нравится сидеть, — покачал головой Саша, — Здесь какая-то своя атмосфера. А в квартире ничего и не поменялось, чего там ходить смотреть. В ней никто не жил, с тех пор как мы съехали. Отец сдавать её тоже не захотел, вот так и стоит, пустует. Соседи тут хорошие, поэтому присматривают, чтобы никто не поджёг, не напакостил. Так, что Лизок, не из таких мы уж и параллельных вселенных, как видишь…
— Сашуля, ты что ли? — раздаётся возглас на весь двор. Из соседнего дома выходит достаточно тепло, не по погоде одетая, седовласая старушка. В руках у нее трость и авоська, которых я тоже не видела уже тысячу лет. Но несмотря на трость, уверенно быстро шагает к нам.
— Здравствуйте, баб Зин, — Саша приподнимается с места, и тепло улыбаясь, подходит к бабульке. Целует её морщинистую щеку. Почтенная дама расплывается в ответ в широкой улыбке, сверкнув золотыми коронками. — Как вы?
— Да слава Богу, ещё лётаю, как видишь. Давно к нам не заглядывал. Всё дела, дела?
— Да был пару месяцев назад, мне сказали, вы всё по санаториям разъезжаете…
— Кто? Таисья Петровна что ли? У неё язык как помело. Всем всё расскажет, — ворчит соседка, — А сама от зависти давится, что ей санаторий выбить не удалось. А что за красавица с тобой? Невесту что ли привел знакомиться?
Неожиданный переход к моей персоне заставил меня вздрогнуть, и опустить глаза в пол, делая вид, что я с интересом рассматриваю свои кеды.
— Это, баб Зин, моя девушка Лиза, — Корсаков в отличие от меня не тушуется. И совсем не замечает моего возмущенного взгляда. Ведь договаривались же! Слава богу, хоть версию с невестой опроверг. Вот любят же старые бабки всех подряд женить без суда и следствия! Я поприветствовала женщину, но не стала подходить и мешать их разговору. — Показываю ей, так сказать, родные пенаты.
— Тю-ю-ю, нашел чем удивлять девушку. Лучше бы ты свои нынешние хоромы показал, толку было бы больше, — изрекает баба Зина с видом «я знаю, что говорю, я жизнь прожила».
— Всему своё время, — скользнул по мне обжигающим взглядом Александр третий, а я почему-то зарделась, как школьница и вновь опустила взгляд.
Так, никаких «всему своё время», обойдется! Пусть даже и не мечтает! Со всеми этими откровениями о прошлом я совсем расслабилась и потеряла бдительность.
Корсаков открывался мне совершенно с другой стороны. И это сбивало с толку.
Глава 7
— Лизок, пойдем чайку попьём, — заговорщически подмигивает мне Фара. Блокирую компьютер и делаю пометки в блокноте, чтобы не забыть, кому я хотела написать по поводу макета.
Беру из ящика свою кружку и послушно следую за Сафиным, зная, что он всё равно не отстанет со своим любопытством. А если и хочет узнать что-то о Корсакове и наших с ним непростых взаимоотношениях, пускай лучше спрашивает без лишних ушей.
Вообще Фариду надо памятник за терпение ставить. Я была искренне уверена, что он ещё на выходных пристанет с вопросами о нас с Сашей, но друг просто поинтересовался, нормально ли я добралась. Стоит ли его просить особо не распространятся о том, что было в пятницу, или это бессмысленно? Если Корсаков планирует периодически объявляться в моей жизни на протяжении этих трёх недель, то шила в мешке всё равно не утаишь.
Фара аккуратно прикрывает дверь в нашу небольшую кухоньку. Такое себе конечно место для разговоров по душам, в любой момент каждый из редакции может прийти погреть еду и уши. Но, наверное, информация не самая конфиденциальная.
Включаю электрический чайник, и поворачиваюсь к Сафину, скрестив руки на груди.
— Ну и? К чему такая таинственность?
— Лиз, помнишь, ты пару раз писала для колонки в журнале? — спрашивает главный редактор. — Девушка, которая её вела, увольняется. Руководству в Питере понравилось, как ты её замещала, поэтому они предварительно одобрили твою кандидатуру. Если ты, конечно, не против ещё больше писать для журнала. Что скажешь?
А что тут можно сказать? Да, да, тысячу раз да! Это же просто фантастика — вести свою колонку. А ведь у меня даже образования профильного нет! Да я о таком могла только мечтать!
Теперь помимо обзоров для Сафина нужно будет два раза в месяц писать свои размышления на актуальные житейские темы. Ответственности станет в разы выше. Это Фаре я могла помочь на добровольных началах, а когда был большой завал могла и отказаться. С колонкой
