Это было почти забавно. Разве что за исключением того факта, что сегодня ей придется идти на большой благотворительный вечер… одной. Но у нее имелся план. О Боже! Боже, у нее действительно родился план.
– Мистер Нгуен? – обратилась Брэнди к мужчине за кассовым аппаратом.
– Да, – ответил невысокий человек с черными как смоль волосами, темными глазами и прекрасной золотистой кожей.
Брэнди положила на прилавок черную бархатную коробочку.
– Эрик Лернср, хозяин моего дома, сказал, что вы самый честный человек в округе и назначите мне справедливую цену.
– Я дорожу своим бизнесом, – сказал мистер Нгуен. – Поблагодарите от меня Эрика.
– Так сколько? – Брэнди подтолкнула коробочку ближе. И тем временем сказала в телефон: – Алан обрюхатил свою подружку, и ему пришлось на ней жениться. Они наскоро обвенчались в Вегасе.
– Элвин там поучаствовал? – тотчас спросила Ким.
– Не знаю.
– Погоди, погоди, – продолжала Ким. – Ты говоришь, эта маленькая вялая сосиска заделал ребенка и был вынужден жениться?
Па этот раз Ким удивила Брэнди:
– Так значит, он тебе не нравился?
– Ты что, не знаешь этих докторов, с их престижем, энергией и самоуверенностью? Они хотят, чтобы люди придавали значение каждому их слову!
– Да.
– Из Алана мог получиться хороший фининспектор.
Брэнди не сдержалась и прыснула со смеху. Владелец ломбарда на вид был еще не старый человек.
Может быть, лет шестидесяти, однако руки его заметно дрожали. Он вставил в глазницу линзу ювелира и всмотрелся в бриллиант.
– Похоже, ты особо не переживаешь по поводу своего разбитого сердца, – осторожно заметила Ким.
– Я уверена, это придет позже. А сейчас я в бешенстве и уповаю на свой план с продажей бриллианта. Я знаю, что Алану придется платить бешеные деньги, чтобы получить его обратно.
– Гм. Ну что ж. Ладно.
Брэнди понимала, что Ким производит в уме некоторые операции, смысл которых был ей недоступен, но сейчас ее это не заботило. Сейчас она получала наслаждение от мысли о своем возмездии. Не важно, чему ее учили на факультете, на уроках этики. Месть в действительности была очень приятна на вкус.
– Фантастический бриллиант, – сказал мистер Нгуен. – И в очень популярной оправе.
– Да, вы сможете его легко перепродать, – согласилась Брэнди.
В трубке снова раздался голос Ким:
– А что сказала Тиффани по поводу Алана и его новоиспеченной жены?
– Я ей еще не рассказывала.
– Как? Ты ничего не сказала матери?
– Я не могу. Она начнет говорить: «Я тебя предупреждала. Тебе объясняли, что мужчине нужно угождать. Нельзя было показывать, что твоя карьера для тебя так же важна, как его. Я тебе говорила, что ты должна быть «степфордской женой».
– По-моему, ты нехорошо поступаешь со своей матерью, – сказала Ким. Она всегда говорила спокойно и разумно, когда речь заходила о Тиффани.
– Вчера вечером мы с ней разговаривали об Алане. Когда я сказала, что не слышала от него ни слова с тех пор, как переехала, она встала на его защиту. – Но если вчера слова матери вызвали у Брэнди раздражение, сейчас они привели ее в бешенство.
– Вчера вечером ты еще рассчитывала выйти за него замуж, и твоя мать отчаянно старалась вселить в тебя уверенность, что так и будет. Поэтому своими советами она хотела сделать как лучше.
– Я надеюсь, – сказала Брэнди.
– А с нашим отцом ты разговаривала? – спросила Ким, как обычно, очень насмешливым тоном. Она всегда говорила об отце таким тоном.
– Об Алане? Не думаю, что ему это нужно. – С этими словами Брэнди выплеснула весь свой сарказм.
– Нет, я о другом. Ты поздравила его с днем рождения?
– О черт! Опять забыла.
А ведь Тиффани вчера напоминала.
– Не кори себя, – сказала Ким. – Я вот собралась с духом и позвонила. Но этот подонок даже не потрудился взять трубку. Поэтому я оставила сообщение.
– Ты довольна?
– Во всяком случае, я так себе внушаю.
Мистер Нгуен смотрел на бриллиант, постукивая себя по подбородку. Он, казалось, целиком ушел в свои мысли.
– У меня есть на него сертификат, – сказала Брэнди. Она вчера полвечера искала листок с указанием параметров бриллианта – цветности, чистоты и отсутствия дефектов.
Мистер Нгуен едва взглянул на документ.
– Хорошо. Даю вам восемь тысяч.
– Долларов? – Брэнди была ошеломлена. Алан заплатил за кольцо десять тысяч. При этом он позаботился, чтобы она увидела товарный чек. Точнее, он даже это потребовал.
Глупец.
Она с детства знала о ломбардах не понаслышке. Когда семья нуждалась в деньгах, Тиффани приходилось продавать свои драгоценности. Владельцы ломбардов никогда не платили больше двадцати пяти процентов от номинала. И вдобавок во всему вели себя так, будто они делают вам великое одолжение. Эти люди никогда не ошибались в назначении цены. Никогда. Общение с ними требовало тонкого искусства. В ломбардах всегда было принято торговаться, поэтому Брэнди была к этому готова. Правда, пока она штудировала юриспруденцию на своем факультете, возможно, бриллианты резко подскочили в цене.
– Конечно, – поспешила сказать она. – Восемь тысяч. Договорились.
– Это хорошая цена, – заметила Ким со знанием дела. Мистер Нгуен тотчас вставил бриллиант в гнездо и поместил коробочку в витрину.
– Такой хорошенькой девушке, – сказал он, – нужны драгоценности. Вчера мне поступили серьги с бриллиантами…
– Бриллианты меня не волнуют. Я ничуть не пожалею, если не увижу их до конца моих дней. – Никогда в жизни Брэнди даже в мыслях не держала подобной крамолы.
– Сапфиры будут как раз под стать вашим прекрасным глазам, – улыбнулся ей мистер Нгуен. Она отметила белые морщинки вокруг его рта и родимое пятно на щеке. Или синяк?
Брэнди бегло взглянула на двух парней. Они двинулись к прилавку с компьютерами. Молодые люди тихо болтали между собой и, казалось, полностью сосредоточились на витрине с линейкой IРоdов[2], совершенно не интересуясь ходом сделки с бриллиантами. У обоих парней на шее были намотаны шарфы и прикрывали лица от макушки до рта. Это почти напоминало попытку замаскировать лицо. Брэнди чувствовала, как легкое беспокойство проторяет путь по ее спине.
– Ким, подожди минуту… – Она перегнулась через прилавок ближе к владельцу ломбарда. – Возможно, сапфиры именно то, что мне нужно, – тихо сказала ему Брэнди. – А вам не нужен помощник? – добавила она еще тише.
