— И ты уверена, что тетя Элис преувеличивает? Ты не допускаешь, что она что-то подозревает?
— Может быть. Мама вечно подозревает все и вся. Сейчас она решила, что дедушка теряет рассудок. Всем известно, что опухоль в мозгу угнетает деятельность больного и он перестает здраво соображать. Когда ты будешь в Нью-Йорке? Ты нам нужен, а главное, ты нужен дедушке. Ты единственный, к кому он прислушивается. Кстати, а где ты сейчас находишься?
Росс окинул взглядом аэропорт, забитый солдатами, обменивающимися рассказами о перестрелках, террористах-смертниках, засадах на дорогах. Поездка сюда была его последним путешествием по территории Афганистана. Он все время молился, чтобы по пути ничего не случилось. Ему не хотелось стать героем одной из скорбных заметок в американской газете: «Он погиб в свой последний день службы во время налета на конвой…»
Он представил себе Айви в ее доме на горах над Хэндри-Бич, обставленном с богемной роскошью. В трубку доносилась песня из альбома группы «Крем». Наверное, готовит сейчас кофе в своей любимой кофеварке френч-пресс и смотрит, как к пляжу спускаются любители виндсерфинга.
— Я уже в дороге, — ответил он.
Солдаты, отправляющиеся домой, часами вынуждены торчать в этом аэропорту. Время тянулось раздражающе медленно. Их рейс был назначен на 14:00, но был отложен до 21:45. Им приказали вернуться в зал отправления и ждать этого времени. Но назначенное время уже прошло, и никто не удивился новой задержке.
— Росс! — окликнула его кузина. — Сколько тебе еще добираться?
— Я постараюсь поскорее. — Ему казалось, что он находится на другой планете. — А что там с дедом?
— Насколько я знаю, он проходил курс лечения в клинике Майо. А потом ему сказали… — Она замолчала, и он услышал, как она заплакала. — Они сообщили ему ужасную новость.
— Айви…
— Это неоперабельный рак. Думаю, даже моя мама не преувеличивает. Росс, он скоро умрет…
Россу почудилось, словно ему двинули под ребра, пару секунд он не мог вздохнуть, перед глазами все поплыло. Должно быть, это ошибка. Месяц назад Росс получил от деда обычное письмо. Джордж Беллами обладал интересной старомодной манерой, даже в электронной почте каждое письмо начиналось с соответствующего заголовка и церемонного приветствия. Он вскользь упомянул о клинике Майо — «беспокоиться не о чем». Росс не удосужился как следует вчитаться в письмо. Он не стал углубляться, хотя не мог не понимать, что люди обращаются в эту клинику не для того, чтобы сделать маникюр. Он не позволял себе думать — о… боже! — о таком жутком диагнозе.
Дед всегда заканчивал свои письма одной и той же фразой: «Сохраняй спокойствие — и так держать!»
Так он жил, следуя своему девизу, и, видимо, так собирался умирать.
— А потом он заявил папе, что… — говорила Айви сквозь слезы. — Сказал, что больше лечиться не собирается.
— Он боится? — спросил Росс. — У него боли?
— Ну, это же дед! Он заявил, что собирается в какой-то городок в горах Кэтскилз, навестить своего брата. Я впервые слышу, что у него есть брат. Ты что-нибудь знал об этом?
— Постой! Что ты сказала? У деда есть брат?
В трубке раздался треск, и он услышал только вторую часть фразы:
— И когда мама услышала, что он задумал, она чуть с ума не сошла!
Закрыв одно ухо, чтобы не мешал гул голосов в зале, Росс вслушивался в рассказ кузины. Дед позвонил каждому из троих своих сыновей — Тревору, Герарду и Луису — и спокойно сообщил о своем диагнозе. Затем нанес им следующий удар, заявив, что намерен покинуть свой пентхаус в Манхэттене и уехать в какой-то забытый богом городок, где хочет увидеться со своим братом по имени Чарльз Беллами. Как Айви и Росс, большинство родственников понятия не имели, что у него есть какой-то брат. Как у него мог оказаться брат, о котором никто ничего не знал? Может, это был человек, которого держали в изоляции, как героя фильма «Человек дождя»? Или это всего лишь плод его расстроенного воображения?
— Значит, он направился в верхние штаты с какой-то подозрительной особой… Повтори ее имя.
— Ее зовут Клэр Тернер. Вроде бы какая-то медсестра или работник обслуживания больных на дому. Моя мама… наверняка и твоя тоже. Они считают, что она охотится за его деньгами.
Это всегда было первой заботой тетушки Элис и его матери, подумал Росс. Хотя они были деду только невестками, они всегда уверяли, что любят его, как отца. Возможно, так оно и было, но Росс подозревал, что гнев Элис вызван не столько исчезновением свекра, сколько тревогой за свою долю наследства. И наверняка те же опасения терзают и его мать, но это уже другой разговор.
— И они позвонили в полицию и просили их задержать, — продолжала Айви.
— В полицию?! — Росс сообразил, что снова сильно повысил голос, и повернулся ко всем спиной, озадаченно потирая коротко остриженную голову. — Они позвонили в полицию? — Черт побери! Видно, им удалось убедить полицию в том, что дед находится в обществе незнакомки, которая задумала недоброе.
— Они не знали, что делать. Слушай, Росс, я так волнуюсь за дедушку, так за него боюсь! Я не хочу, чтобы он пострадал, не хочу, чтобы он умер. Пожалуйста, Росс, приезжай скорее домой, прошу тебя…
— Я попросил срочное увольнение, — заверил он кузину. Правда, пока что обещанное внеочередное отправление с базы ничем ему не помогло.
Айви думала, что его возвращение станет для деда чудодейственным лекарством. Но Росс давно отвык надеяться на чудеса.
— Когда ты летишь в Нью-Йорк? — спросил он, но связь уже прервалась. Он закрыл крышку мобильника и вернул его Мэнни Ширазу, уорент-офицеру, который одолжил ему телефон, когда в его сотовом сели батарейки.
— Домашние проблемы? — задал ему Мэнни обычный для солдат вопрос, покидающих службу.
Росс кивнул:
— Бог видит, мне нужно лететь домой и выяснить, все ли там в порядке.
— Добро пожаловать в нашу компанию, парень.
Издали казавшаяся идиллической домашняя жизнь обычно оказывалась мифом, но каждому, кто торчал в этом зале, не терпелось вернуться домой. Здесь были мужчины и женщины, не видевшие свою семью год или больше. У кого-то родились детишки, чьи-то малыши делали свои первые шаги, у кого-то распадался брак, проходили каникулы, отмечались дни рождения, умирали родственники — и все это без них! Понятно, что все они жаждали скорее вернуться к прежней жизни.
Росс тоже хотел, хотя у него на родине не было ни жены, ни детей, которые считали бы часы до его возвращения. Одна мать, Уинифред, человек взбалмошный и целиком занятый собою. И конечно, дед.
Джордж Беллами стал Россу другом и опорой с того момента, когда в 1994 году к ним в дом постучался сотрудник службы помощи пострадавшим, прибыв лично, чтобы сообщить Уинифред и ее сыну, что Пирс Беллами погиб во время операции «Буря в пустыне». Дед прилетел из Парижа в Нью-Йорк на «конкорде», которые в то время еще летали. Он примчался сразу, чтобы поддержать внука. Дед прижал его к груди, и оба заплакали. В тот день дед сказал: «Я всегда буду с тобой, можешь на меня рассчитывать».
