Янка перегнулась через край дивана и заглянула в пакет. Кроме пакета сахара там лежали две пиццы, хлеб, колбаса и какая-то мелочь.
Янка улыбнулась. Вскочила и, повиснув у Яра на шее, поцеловала в щёку. Тот замер и с мрачным недоумением посмотрел на неё.
– Спасибо! – Янка улыбнулась.
Яр лицезрел эту улыбку в первый раз, и тут же от одного её вида ему стало тепло. Вся злость улетучилась в один миг.
Он нахмурился, мысленно отругав себя за беспечность.
– Иди, приготовь как-нибудь. Я отдохну.
Янка кивнула, хотя понятия не имела, как можно готовить пиццу в доме без микроволновки или хотя бы плиты, и, подхватив пакеты, потащила на кухню.
«Кухней» она называла отсек нижнего этажа, отгороженный от остального помещения столом. Стены, видимо, хозяин жилья строить так и не собрался.
Яр спрятал руки в карманы и стал смотреть, как девчонка разбирает пакеты. Вся она была какая-то… живая, как бабочка, порхающая над травой. Хотя Яр давно уже не замечал за собой любви к крылатым однодневкам. И всё же на Янку смотреть было приятно – настолько, что Яр забыл о своём намерении не поддаваться слабости и спросил:
– Тебе ещё что-то нужно?
Янка, сдиравшая зубами шкурку с батона колбасы, замерла, посмотрела на него осторожно, будто щенок, застуканный с хозяйским сапогом, и торопливо кивнула:
– Мне нужны шмотки, полотенце, телик, почитать что-то, и я отстреляла все патроны, и…
– Стоп. Отстреляла что?
– Мне было нечего делать, и я решила пострелять.
Заметив непонимающий взгляд Яра, Янка пояснила.
– У тебя на заднем дворе тир. Ты не знал?
– А ну пошли! – Яр подошёл к ней, подхватил за локоть и поволок к выходу.
Янка почти не сопротивлялась. Засеменила следом за ним, даже не пытаясь спросить, чего от неё хотят.
Яр вытащил её наружу и протащил до самого заднего двора. Затем подошёл к топчану и, сбросив разбитые бутылки в снег, открыл – Янке и не пришло в голову, что внутри может быть полость.
На глазах у изумлённой девчонки достал оттуда три обоймы и вернулся к Яне.
– Пистолет! – Он протянул руку.
Янка послушно отдала ему пистолет. Яр отщёлкнул обойму, вставил новую и снова вложил оружие в руки Янке. Отошёл в сторону и чуть назад и приказал:
– Стреляй!
Янка прицелилась и выстрелила. Раз, и ещё, и ещё. Когда обойма опустела, Яр отобрал у неё пистолет и вставил новую. На сей раз он сам приобнял Янку со спины, так что у той, стоявшей на улице в одной полурасстёгнутой рубашке, ноги стали ватными.
– Ровно держи! – приказал он и, вопреки словам, надавил на руку Янки, заставляя отвести её чуть вправо. – Правша?
– Да.
– Правым глазом смотри на мушку. Не на цель.
Янка кивнула.
– Хорошо.
– Стреляй.
Янка нажала на курок три раза, и три пули подряд легли в молоко.
Яр поморщился. Положил свою руку поверх её кисти.
– Не сжимай так. Расслабься. Пока стреляешь только ты, мишень не выстрелит в ответ.
– Не могу, – прошептала Янка. – Ты рядом.
Яр вздрогнул. Хотел отодвинуться, но Янка завела одну руку за спину и удержала его.
– Не уходи.
Яр закрыл глаза. Почувствовал, как сам начинает расслабляться от этой близости, и тут же отстранился.
– Стреляй, – приказал он. – Если попадёшь – притащу тебе телик.
Янка улыбнулась и выстрелила. Спокойней ей не стало, теперь близости Яра мучительно не хватало, но Янка всё же расслабила руку, и бутылка со звоном разбилась.
Она торжествующе посмотрела на Яра и тут же споткнулась о его тяжёлый взгляд.
– А если ещё попаду? – спросила она, всё так же улыбаясь и делая вид, что не замечает этого взгляда.
– Что ещё тебе надо? Одежду?
Янка покачала головой, опустила пистолет и подошла к нему вплотную.
– Поцелуй меня, – попросила она и тут же добавила: – Если попаду.
Яр молчал.
– Ты же всё равно будешь со мной спать. Так почему нам не сделать это приятным для обоих?
Янка поднялась на носочки и потянулась к его губам, но в последний миг Яр отодвинулся.
– У тебя две недели, – сказал он, – чтобы научиться нормально стрелять.
Отвернулся и пошёл к дому и уже у самого угла бросил:
– И если справишься, я подумаю.
ГЛАВА 4Губы Янки были мягкими и вкусом напоминали кофе с молоком – напиток, который Яр не пил с самого пионерлагеря. Плечи тоже были мягкими, но как-то иначе, не такими податливыми и упругими, а руки скользили по спине Ярика, будто руки самой нежной шлюхи. Тело плавилось, прижимаясь ближе, и Яр чувствовал бедром его жар.
Яр открыл глаза.
– Да ну нах! – пробормотал он и попробовал пошевелиться.
Солнце уже заглядывало в окно, а девчонка снова лежала, прижавшись щекой к его груди. Когда Яр попытался снять руку с плеча Янки, та причмокнула, как младенец, у которого отбирают соску, и зарылась носом Яру под мышку.
Яр разозлился. Мало того, что эта несчастная влезла к нему в кровать, так теперь она покушалась ещё и на сны. Причём выгнать Янку ни из кровати, ни из снов у Ярика не получалось.
Каждое утро он трахал Янку, и наяву секс этот мало походил на то, что он видел во сне. Яр запрещал себе прикасаться к девчонке, даже просто обнимать. Всё делал быстро и грубо, как в армии. Потом отбрасывал Янку в сторону и невольно поднимал взгляд на её лицо, на котором не было и тени наслаждения. Это было, в сущности, нормально, но немного обидно. Всё-таки Яр отлично помнил, какой Янка была в первый их совместный вечер – прогибалась навстречу, сама не замечая, какой послушной становится её тело под пальцами мужчины.
Янка была прирождённой шлюхой – Яр понял это почти сразу по тому, как она реагировала на него, незнакомого, в общем-то, мужика. Но в постели она по-прежнему оставалась безучастной, как резиновая кукла.
Яр встряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. На дворе стояло уже тридцать первое, и Яр планировал хоть как-то отметить наступление Нового года, а значит, нужно было вставать и собираться в город.
Яр положил руку на пах, размышляя. Секса не хотелось – по крайней мере, такого, который у них происходил.
Он потормошил Янку за плечо, и та мгновенно распахнула глаза, полные страха.
Яр поёжился. Он ничего не имел против страха, но в данном случае почему-то стало неприятно.
– Подъём! Будешь экзамен сдавать.
