каком-нибудь Воронеже имя актрисы второго плана в самом низу постера? Кому интересна Гелла Петрова, которая играет любовницу на сцене, даже не в кино? Никому…
Даже там она только любовница.
— Ты можешь переночевать у меня, — начала она. — А тут пока уберутся. Не сам же ты будешь триста квадратов драить?
— А ты что, не поможешь? — Лев усмехнулся и тут же пожалел. Глаза Геллы загорелись, на полных губах появилась улыбка.
— М-м… — и вот она ломка.
Гелле стыдно отказать, это же такой геройский поступок. Но и согласиться — не вариант.
— Не нужно клининг, разберусь… Ты по делу? — Лев отвернулся и выдохнул, стёр улыбку с лица. Пнул гору из грязных штор.
— Проведать тебя, я переживаю.
— Понятно… ну… всё хорошо.
— А здоровье?
— Худшее позади.
— А… на личном?
— Это к чему?
— Просто это важно — “войти в строй”, ты же знаешь.
— Я в строю. Я из него и не выходил.
— Рада слышать, — она стреляла глазками. Хотела пополнить коллекцию, не иначе.
— Гелла, — он остановил её почти на пороге, и подруга подорвалась, развернулась.
Тут же припомнилось, как вчера вот так же к нему разворачивалась Незнакомка. Только Гелла, к счастью, устояла на своих каблучищах.
— Только… не нужно меня жалеть, ладно? И не говори ни Ростову, ни Петрову, ни Волкову тем более. Хорошо?
Гелла пожала плечами.
— Я…
— То, что ты знаешь, — он погрозил пальцем и запрокинул голову.
Этот жест всегда работал, и люди от этого взгляда всегда съёживались и сникали.
— ...это только совпадение. Это не значит, что я не благодарен. Но спасать меня не нужно. Меня уже спасли.
— А…
— Врачи, Гелла, врачи, — напомнил Лев и даже закатил глаза.
Ревнивые существа эти женщины. Ревнуют даже то, что им вовсе не принадлежит. Знает же, что ничего не будет, не нужна Льву семья, любовниц и так хватает, а всё туда же.
— Раньше ты казался таким милым и домашним… когда ухлёстывал за этой Соболевой. Я думала ты из тех, кто… с серьёзными намерениями, — она произнесла это почти обиженно.
— Раньше было раньше. Я немного пересмотрел приоритеты. Мне нравится моя новая жизнь, да и если ты не заметила, и до всего этого я так и не женился. Может, дело всегда было во мне?
— А как же…
— Не начинай. Не существует тех самых.
Гелла кивнула и ушла к лифтам, а Лев не стал ждать, пока двери кабины закроются.
Он снова остался один, но на этот раз поплотнее запер дверь. На ключ.
Семь раз отмерь… один отрежь
— А может не надо, Сонь! — Мотя бежала так быстро как могла, но где уж ей на каблуках угнаться за мной?
Сегодня я — метеор. Потому что в жизни больше не надену платьев, чулок и туфель! Ни-ког-да! Возвращаемся к старой Соне. К джинсовым комбезам, кедам и дулькам на голове, и пусть первый, кто скажет, что во всё этом я не девочка-девочка, бросит в меня камень.
— Надо.
— Сонь, мне страшно, — Мотя чуть не плакала, но мне не то чтобы её не жаль… просто, ну зачем? Вот что изменят её слова, если я всё решила?
Мною двигают не экспрессия и максимализм, а реальная злость.
— Тогда стой тут и со мной не ходи.
— Нет уж, я хочу быть рядом, когда ты его убьёшь… — Мотя стала мотать головой как собака, вышедшая из воды, и испуганно на меня таращиться.
Зачем я только взяла с собой это чудо-юдо?
Мотя вырядилась в красное платье-лапшу с длинным рукавом и кожанку, типа рок-звезда. Она накрасилась и причесалась, и в итоге смотрится как моя мамочка, приведшая доченьку на разборки.
Мы с ней остановились перед высоченным стеклянным зданием, которое в картах было отмечено, как адрес звукозаписывающей студии “JustSound”. Ни номеров телефонов, ни времени работы указано не было.
Я вообще не любитель ходить туда не знаю куда, но тут нельзя было пройти мимо. Я буду биться насмерть, но найду этого мудака.
Телефон юриста за те три секунды, что видела визитку, я конечно не запомнила, а вот название фирмы — да. Очень уж звучно. Просто звук…
Со мной иногда такое бывало, что залипаю на какие-то гениальные идеи торговых марок, логотипов, названий или слоганов. И тут глаз зацепился.
Сидела утром и перебирала… Просто миг… Просто музыка… Просто нота… Просто. Звук.
— Нет, ну вот придёшь ты и что скажешь? А вдруг ты вообще неправильно запомнила? Вдруг у него не звукозаписывающая студия, — ныла мне Мотя уже у раздвижных дверей.
— Моть, больше нет фирм с названием JustSound на весь город. И я точно помню, что это оно.
— Ну ты точно уверена? Странное какое-то! Просто… звук! Точно звук?
— И правда странно, — я притворно нахмурилась и даже притормозила. — Ему больше подходит… Просто мудак… JustAsshole! Ой! Я только что придумала ему новую торговую марку! Пойду предложу, пока конкуренты не стыбрили!
И я заторопилась к сверкающим лифтам, а Мотя обогнала и стала упираться руками в мои плечи. Из-за её туфель, которые как миленькие скользили по мраморному полу, выходило, что я эту гражданку просто буксирую перед собой.
— Девушки, у вас всё нормально? — охранник вмешался, наконец-то! Я уже и не надеялась. Тут такое шоу в холле, а он молчит.
— Нет, вот она! — я ткнула в Мотю, которая злобно сощурилась. — Не даёт мне пойти на собеседование! Видите-ли мне рано работать, а меня на стажировку взяли, в этот… в JustSound! Вот!
— А-а… это на двадцать шестом? — спасибо, дядечка-охранник.
Он смерил Мотю взглядом. Она выглядела волшебно и взросло, и мне это на руку чуть ли не впервые!
— Что это вы хулиганите? — ругаться, видимо, дядечка средних лет, на такую красотку не смог. А я попятилась к лифтам.
— Я не хулиганю, я…
— Пусть идёт ребёнок, пробует себя… — бормотал охранник, видимо, и правда принявший Мотю за мою мать.
Она — метр семьдесят пять, я — метр пятьдесят четыре. Ха-ха, давай, оправдывайся Матрёна Ивановна!
— Так, это не ваше дело! — решительно заявила Мотя, а я сорвалась с места и ударила по кнопке вызова лифта.
Тот открылся почти сразу, а вот с закрыванием дверей вышел казус, пришлось мне посторониться, потому что, минуя охранника, Мотя-таки влезла в кабину.
— Ну какое тебе дело? — взмолилась я, чтобы избежать нового прилюдного скандала.
— Я просто не хочу, чтобы ты в это ввязывалась…
— Я уже ввязалась по самое нехочу! Он — ничего не решает, но из-за таких как этот “Просто мудак” страдают другие. Понимаешь?
— А ты, значит, великий мститель? Да он тебя размажет по стенке! — Мотя округлила глаза. — Ребёнка заберёт! — она сделала на
