Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
class="a">Виннице и Володарке в 1750 г. Но все эти бедствия несравнимы с беспримерной по масштабам всеобщей резней, учиненной гайдамаками в ходе самого крупного их мятежа в 1768 г. в Умани, в результате которой погибло около 20 тыс. жителей (главным образом евреев)»[48].
Помимо гайдамаков, в Прикарпатье, Закарпатье и, само собой, в Карпатских горах действовали «опришки», которых одни историки называют «партизанами» и «народным повстанческим движением», а другие считают бандами разбойников, состоявшими из разорившихся крестьян и мещан, беглых панских слуг, проворовавшихся кладовщиков и т. п. сброда.
Опришки нападали на имения польской шляхты, еврейских корчмарей и вообще грабили любого, кто в их представлении жил более-менее зажиточно. В 1648–54 гг. они были верными союзниками Богдана Хмельницкого, а в 1730–50-х годах координировали свои действия с гайдамаками, доставляя среди прочего и немало неприятностей евреям Галиции.
К ежедневной тревоге за свою жизнь и жизнь семьи прибавлялась постоянная забота о куске хлеба, поиске источника пропитания, а также средств на уплату различных налогов и обязательных взносов в общественную кассу, которые шли на поддержание общинной жизни, содержание ешив и раввина местечка или города. Безусловно среди евреев того времени были успешные торговцы, шинкари и даже промышленники, но они составляли лишь малую часть в общем море нищеты и беспросветности.
Прямым следствием этого стало не только резкое социальное, но и интеллектуальное расслоение внутри народа. Традиционная, формировавшаяся столетиями система еврейского образования и взаимопомощи еще действовала, но год от года все больше разрушалась.
Прежде почти каждый еврей получал начальное образование в хедере, где изучал иврит, учился молитве и ее законам, а также получал базисные знания по Торе, которые затем пополнял в школе талмуд-тора, и, наконец, хотя бы несколько лет проводил в ешиве, где с головой погружался в Талмуд[49] и еврейский законодательный кодекс «Шульхан арух»[50]. В результате почти все мужское еврейское население этих областей было достаточно сведущим в текстах Священного писания и различных религиозных вопросах. Однако в конце XVII — начале XVIII века многие общины уже не могли позволить себе содержать всех желающих учиться в ешивах, да и нищета принуждала детей как можно раньше начинать помогать семье, так что для подавляющего большинства евреев учебой в хедере все и ограничилось. Само качество обучения в этих школах также значительно снизилось, так что ее выпускник хотя имел общее представление о Торе (в основном, в пересказе на идиш), умел читать молитвы, но вот для понимания самого смысла этих молитв ему зачастую не хватало знания иврита, или, как его называли ашкеназские евреи, «ляшон койдеша» (букв. «святого языка») — языка оригинала.
Тем временем ешивы продолжали существовать, и те, кому посчастливилось попасть туда на учебу, продолжали изучать Талмуд и вести ожесточенные схоластические споры зачастую на отвлеченные, не имеющие никакого отношения к реальной жизни вопросы.
Перед учениками ешив открывались два пути. Так как знатоки Торы и Закона очень ценились в народе, и многие богатые евреи хотели заполучить их в зятья, то у них была возможность выгодно жениться, взять Б-гатое приданное, и затем попробовать себя на деловом поприще. Второй путь состоял в возможности стать преподавателем ешивы или получить звание раввина и занять пост раввина местечка, жить на содержании у его жителей, разбирая по законам Торы их тяжбы между собой и отвечая на вопросы, связанные с соблюдением различных заповедей.
Но в любом случае между раввинами-талмудистами[51] и остальным еврейским населением образовалась огромная и год от года все возраставшая пропасть. Сидя в своих ешивах, отдавая все время учебе и ученых спорах, они зачастую просто не представляли, как живет основная еврейская масса, в чем заключается ее чаяния и заботы. Зато, считая себя духовной и интеллектуальной элитой еврейского общества, они с презрением относились к простым, малообразованным евреям, презрительно называя их так, как это было принято, во времена еврейских мудрецов — «а ха-арец», «народ земли», «люди от сохи».
Между тем, в этой самой еврейской массе все больше нарастало отчаяние и разочарование; отсутствие систематического еврейского образования стала заменять стихийная тяга к мистике, ко всему таинственному, вера в чудеса и различные суеверия.
А потому не стоит удивляться, что в этот период появляется множество бродячих целителей и чудотворцев, которых принято было называть «Бааль-Шемами», что можно дословно перевести как «обладатель Имени».
Как считалось, «Бааль-Шемы» обладали знанием тайных Имен Всевышнего, а также других кабалистических тайн, и с их помощью могли творить чудеса и исцелять больных — как силой каббалы, так и с помощью различных средств народной медицины. Бааль-шемы пользовали пациентов различными снадобьями, изготовленными из растений, минералов и веществ животного происхождения, в сочетании с молитвами, заклинаниями и амулетами («камеями», «сгуллот») с кабалистическими знаками.
Иногда к величанию «Бааль-Шем», как и к имени героя этой книги добавлялось слово «тов» («добро»), и тогда он становился «Бааль-Шем-Товом».
Это словосочетание отнюдь не означает «Обладатель Доброго Имени», как часто переводят, имея в виду «доброе имя» в общепринятом понимании. Правильнее, было бы его перевести как «знающий самые тайные, самые сильные Имена Всевышнего», дающие ключи к сокровенным «залам» («чертогам») Высших миров и уже через эти миры влиять на происходящее в нашем мире, меняя естественный порядок вещей и творя то, что людьми воспринимается как чудо — исцеляя тяжело больных и предотвращая другие беды.
И вот таких бааль-шем-товов наряду с «просто» бааль-шемами было уже куда меньше, но они были. До нас дошли имена Эльханана Бааль-Шем-Това (умер в 1651 г.); Биньямина из Кротошина, называвшего себя Бааль-Шем-Товом в своей книге «Шем-Тов катан» (1706), и Иоэля Бааль-Шем-Това, который, как и основатель хасидизма Исраэль бен Элиэзер, подписывался акронимом Бешт.
Одновременно бааль-шемы нередко были и главными пропагандистами, и распространителями кабалы. Вот, к примеру, что сообщает «Книга воспоминаний Любавичского ребе» об одном из самых известных Бааль-Шемов XVII столетия — рабби Йоэле из Замостья, бывшего учеником рабби Элиягу Бааль-Шема:
«Несмотря на борьбу р. Пинхас-Зелига, гаона из Шпейера, против Бааль-Шема из Вирмайзы (Вормса — П. Л.), запрета, наложенного им на изучение каббалы и Зоара, и требования, чтобы р. Элияу оставил Вирмайзу в Германии, остался Бааль-Шем на месте и продолжал свою работу по распространению мистической науки каббалы. Число его учеников росло и учение каббалы распространилось все больше и больше. Те его ученики, которые не могли заниматься каббалой открыто, занимались ею тайно. Уже одно это дало толчок к тому, чтобы ученики Бааль-Шема под наблюдением своего учителя объединились в особую группу, организованную по определенному плану. В соответствии с твёрдыми указаниями их учителя странничали ученики эти из города
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
