Не пропадать же ему?
В принципе, Маша нашла, откуда заказать доставку обычной базовой одежды — джинсы там, футболки, трусы и носки. Ещё бы кроссовки и куртку, что ли. Но это можно по народу поискать — вдруг у кого есть ненужные. Только вот денег нет ни копья, и с кредиткой дела тоже очень не очень. Ладно, сейчас посмотрим, можно ли кинуть клич о помощи и в каких пределах.
Гость зашевелился — там, за шкафом, кажется, тоже поднимается.
— С добрым утром, Мари! Откуда этот божественный запах? Ты владеешь искусством приготовления… — тут он добавил какое-то слово, Маша не поняла.
— И тебе привет, — кивнула она. — Иди умывайся, кофе я сварю.
Пока на печке варился кофе в турке, гость шумел водой в ванной и что-то напевал. Потом ушёл одеваться. Сейчас доедим торт и бутерброды, а на обед нужно будет что-то измышлять.
В дверь застучали как раз, когда Маша выключила газ под туркой. Кого ещё черт принёс в субботу с утра пораньше?
— Кто там? — недобро поинтересовалась она.
— От Артёма, — раздался из-за двери мужской голос.
— Чего от Артёма? Так говори, — кому попало Маша открывать не собиралась.
Но с её мнением считаться не хотели, и жёстко пнули дверь. Сверху что-то посыпалось. Блин, уроды уродские, сейчас как сломают тут всё, и что она потом делать будет?
После второго пинка Маша открыла — на чуть-чуть, но в щель тут же просунулась нога и её просто отпихнули внутрь, больно отпихнули, между прочим. И вошли — двое, шапки чёрные на глаза надвинуты, куртки застёгнуты, штаны спортивные парусят. Скотина Артём, что там ещё он устроил?
— Ты, сука, быстро говори, гдё Тёмыч, или гони деньги!
Маша подохренела — какие ещё деньги, она и так с пустым карманом по милости этой скотины!
— Все мои деньги он уже отдал, и по ходу, тебе, или кому-то, на тебя очень похожему, — буркнула Маша. — На хер пошёл, ясно? Нет у меня никаких денег!
— А сейчас посмотрим, что тут у тебя есть. Может, телефон хороший, или ноут, или золотишко какое? Тебе мама в детстве не говорила, что долги нужно возвращать?
— А я тебе ничего не должна, понял?
— Тогда говори, где Тёмыч, поняла? Он нам ещё пол-ляма должен!
— Ну вот сами дали, сами его и ищите, если мозгов не хватило нищему не давать ничего! У него отродясь таких денег не было!
— А ничего нет — так пусть она сейчас с нами поедет и отработает. В сауну сходит, — влез второй с мерзкой ухмылкой.
— Мари, кто эти люди и почему они с тобой так разговаривают? — Раздалось из-за спины. — Они не умеют говорить по-человечески?
А-а-а-а, вот только его ей тут сейчас и не хватало! Что делать-то?
— Слышь, а это ещё кто? — спросил один из пришедших изменившимся голосом.
На незваных гостей явление попаданца произвело капец какое впечатление.
Маша глянула — и не смогла не улыбнуться, потому что Жиль даже сапоги натянул, и выглядел — как из кино или с картины.
— Что они от тебя хотят?
— Мой бывший задолжал им денег и смылся. А смылся, скотина, ещё и с моими деньгами тоже. И если по-честному, то им бы самим пойти и поискать, куда смылся, потому что мне-то он адреса не оставил.
— Постой. Твой — кто?
— Мой бывший парень. Ну, жили мы вместе.
— Так пусть к нему и проваливают, нет?
— Эй, ты, пи…, чего лезешь не в своё дело! Отойди, и не тронем! — один из уродов очнулся и заговорил.
А дальше всё случилось очень быстро. Маша ещё и не поняла ничего, а Жиль уже отодвинул её себе за спину, как-то хитро взмахнул руками… и оба урода неожиданно оказались под потолком. Как будто за задницы приклеились. И рты развевают, а сказать ничего не могут. Ногами дрыгают, руками машут. Один башкой тряс, об потолок долбанулся. По ходу, язык прикусил.
— А теперь замерли и слушаем, — заговорил Жиль. — Мари, сколько денег у тебя забрали?
— Да всю зарплату, мне теперь за квартиру нечем платить, — Маша осмелела и заговорила. — Двадцать косарей!
— Так, деньги сюда, — Жиль смотрел пристально и мрачно.
И на удивление, под его взглядом висящие уроды полезли по карманам и начали что-то считать, какую-то наличку.
— И ещё за ущерб даме, понятно? А то много воли взяли, — Жиль хитро щёлкнул пальцами, и оба урода на пару мгновений забыли, как дышать.
А потом отмерли, вспомнили и сбросили вниз несколько пятитысячных купюр. Показали — больше нету.
— Забирай, — скомандовал Жиль Маше, да так, что она беспрекословно повиновалась.
Дают — надо брать. Сгребла в кучку и сунула в карман толстовки.
С грохотом оба урода повалились на пол. Завыли, замычали.
— Сейчас вы оба поднимаетесь на ноги и идёте отсюда на все четыре стороны. О том, где были, и что с вами здесь было, не вспомните никогда. Заговорить сможете, как остановитесь. И сами ищите вашу пропажу, а дорогу сюда забудьте.
И только он договорил, а ветер как завоет — в печной трубе, в щелях, открыл дверь, вымел обоих уродов наружу, хлопнул дверью подъезда. Маша прямо, как была, в домашних лосинах и тапочках, выбежала наружу — и увидела, как тот же порыв ветра катит обоих вниз с горы. За ночь приморозило, и по свежему ледку они катились вниз бодро и поспешно. А их машина, на которой они припёрлись, ехала за ними — без водителя и с распахнутыми передними дверьми.
Маша плюнула им вслед и пошла домой.
На крыльце стояли Жиль и Маська с Баськой. Жиль обхватил Машу за плечи и завёл в квартиру, и закрыл дверь за её спиной. Увёл в комнату, усадил на диван.
Маша села — и разревелась.
Все эти дни не ревела, а тут — просто понесло, слёзы лились сами и никак не останавливались.
— Слышишь, как поёт ветер в трубе? — тихо говорил Жиль, и гладил её по голове. — Слушай. Он споёт тебе о дальних странах, о тех краях, куда ногами не дойдёшь, и крыльями не долетишь. А ветер — расскажет, только слушай.
Маша слушала… и ей впрямь казалось, что в тенях в углу она видела отсвет незнакомого города
