— Я знаю, но я же вижу, что ты устала. — Он повернулся к Тайлеру. — Пожалуйста, проследи, чтобы она благополучно добралась до своей машины.
— И кто кого опекает? — спросила Аманда. — Впрочем, я буду признательна, если вы меня проводите.
— С удовольствием, — ответил Тайлер. — Спокойной ночи, Рон.
Как только они оказались достаточно далеко от палаты, она повернулась к нему.
— Мне не требуется провожатый. Просто я хотела сказать, что считаю вас самым жестоким сукиным сыном, какого мне доводилось встречать в жизни.
ГЛАВА 4
— Правда? — переспросил Тайлер. — Вы пришли к такому выводу всего через пять минут после знакомства со мной? Очень хочется гордиться собой, но я не понимаю, каким образом мне удалось заслужить такой титул.
— Не понимаете? Вы навещали Рона сегодня днем?
— Навещал. Это называется жестокостью?
— Разве не вы сказали ему, что, по вашему мнению, он не умрет?
— Я. А вы не хотите, чтобы он остался жить?
— Конечно хочу!
— Аманда… могу я вас так называть или вы предпочитаете «мисс Кларк»?
— «Аманда» сойдет… я потерплю еще пять минут. Вот с чем я никак не могу смириться, так это с тем, что человек, который совсем не знает Рона и не имеет ни малейшего представления о том, через что ему пришлось и приходится пройти, дает ему ложную надежду.
— Ложную надежду?
— Да, и врет ему, мистер Хоторн…
— Тайлер. Даже когда истекут пять минут.
— А еще говорит Рону, что он сможет вернуться и жить в доме, который по праву должен принадлежать ему.
— Я согласен, дом должен принадлежать Рону… но Дерек был похож на вас, Аманда.
— Что вы имеете в виду?
— Он был слишком уверен в том, что переживет Рона.
— Вы мне угрожаете?
— Нет. Прошу вас, говорите тише. — Он вздохнул. — Я понимаю, почему вы думаете, что он умрет. Я не могу объяснить, откуда у меня появилась мысль, что он справится с этим раундом лейкемии, но скажу вот что: я не раз оказывался рядом с умирающими людьми… В общем, у меня развилось внутреннее чутье на такие вещи, и оно говорит мне, что Рон будет жить.
— Торговец антиквариатом, который проводит много времени у постелей умирающих? Что, не можете подождать, когда их тела остынут, чтобы прибрать к рукам чужую собственность? Мне бы следовало сообщить о вас администрации хосписа.
Тайлер почувствовал, как его охватывает гнев, что случалось крайне редко. Он знал, что лихорадка помешает ему контролировать себя. Видимо, Аманда поняла, что зашла слишком далеко. Она отступила на шаг назад, но тут же задрала подбородок и снова приблизилась к собеседнику.
— Давайте продолжим нашу дискуссию в вестибюле, — предложил Тайлер, постаравшись, чтобы голос прозвучал ровно и тихо. — Я не хочу никого разбудить — у тех, кто находится здесь, хватает проблем и без того, чтобы слушать нашу ссору.
Она кивнула, и они молча, не глядя друг на друга, спустились на лифте в вестибюль. К тому моменту, когда они подошли к входной двери, Тайлер снова взял себя в руки.
— Я собираю раритеты ради собственного удовольствия, — сказал он. — Я их не продаю, следовательно, меня нельзя назвать торговцем. И я никогда — ни единого раза — не покупал антиквариат у тех, кому оказывал помощь, и не принимал после их смерти подарков от членов семей. Я не рассчитываю на то, что вы поверите мне, но местный персонал хорошо знает меня, так что можете спросить у них.
— Вы тут работаете?
— Не в штате. Я волонтер.
У Аманды был такой вид, будто Тайлер не до конца убедил ее, но она сказала:
— Извините меня. Просто… мне было так трудно пройти путь до той точки, где Рон находится сейчас или находился чуть раньше, днем. Пока не появились вы со своими предсказаниями, он принял тот факт, что умирает, и смирился с неизбежным. Мне это далось нелегко, и вот я смотрю на него и вижу, что он готов к смерти, но в следующее мгновение…
Она замолчала, а потом добавила:
— Поверьте мне, я очень хочу, чтобы Рон жил. Я… я не могу себе представить, как все будет без него. Но говорить, что ему станет лучше и он вернется домой — в дом, который теперь даже не принадлежит ему! Разве вы не понимаете, что вы делаете?
— Даю надежду.
— Вы лжете ему.
Кожа Тайлера становилась все горячее, начали болеть суставы. Он изо всех сил старался сосредоточиться на разговоре, но мысли разбегались.
— Не будьте так уверены в этом, — сказал он. — Кстати, я обещал ему, что прослежу, чтобы вы без происшествий добрались до своей машины…
— Если вы не желаете прислушаться к доводам разума, я попрошу персонал хосписа не пускать вас к Рону.
— Не думаю, что администрация пойдет вам навстречу, если только он сам не захочет этого. Рон болен, но он не маленький ребенок, и он в здравом уме. Сомневаюсь, что он готов сдаться…
Волна боли окатила Тайлера, и он закрыл глаза.
— С вами все в порядке? — спросила Аманда. — Вы побледнели…
— Все хорошо, — солгал Тайлер. — Просто устал. — Он открыл глаза и заставил себя улыбнуться. — Послушайте, сегодня мы все равно не договоримся. Мне действительно нужно поспать, и я уверен, что у вас тоже был трудный день.
Аманда стояла и смотрела на Тайлера изучающим взглядом, нисколько не скрывая этого. Он с трудом подавил желание отвести глаза.
— Наверное, вы правы, — пожав плечами, ответила она.
Когда они шли через парковку, девушка спросила:
— Почему вас так занимает, что будет с Роном?
— Я обещал Дереку. И мне нравится Рон.
— Вы совсем не знаете его.
Тайлер промолчал.
— Я не хочу сказать, что у вас дурные намерения.
— Спасибо и на этом, — сухо проговорил он.
Они подошли к машине Аманды, она подняла на него глаза и сказала:
— Вы неважно выглядите… вы уверены, что сможете доехать до дома? Я могу подвезти вас.
— Со мной все в порядке. Но я признателен вам за предложение.
— Что ж, не сомневаюсь, что наши пути еще пересекутся, — сказала Аманда.
— Доброй ночи, — ответил он.
Тайлер дождался, когда она уедет, а затем отправился в самый дальний угол парковки, где стоял его фургон. Он оставил окно открытым на случай, если Призрак захочет погулять в маленьком сквере позади стоянки. Но тот, видимо, решил никуда не уходить и дождаться его. Тайлер забрался в заднюю часть фургона и повалился на кровать.
По долгому опыту Тайлер знал, что приступ будет не слишком тяжелым и продлится всего час или два.
