тех песен, что знает народ, были еще песни и другие. И были черновики <…> и я ходила собирала, и все это сжигалось, выбрасывалось. Уничтожено столько писем, столько записей <…>
Жили, как на пороховой бочке. Ведь Леонидов был такая личность — у Советской власти был на учете <.. > То, что сейчас говорят об этой партии, они говорили тогда, 30 лет тому назад. Я узнала о Ленине от них — Паша глубоко знал всё это <.. >
Приезжал Володя, подвыпивши. Никогда не ел почему-то. Выпивал. Брал гитару, и пошло… Они пели про всё, и про Советскую власть. Они от этого умирали, наслаждались, а я боялась, что кто-то услышит, дрожала»[64].
Сам же Павел Леонидов приводит в своей книге следующее высказывание Высоцкого: «Помнишь, как Ленин о поэзии Маяковского говорил: “Не знаю, как насчет поэзии, насчет политики правильно”. Так вот я тоже, хоть, слава Богу, не Ленин, не знаю, как у меня насчет поэзии. А песни — в крови, в душе, в мозгу, в мускулах. У меня в костях ломит, когда я долго не пою»[65].
Да и по словам Геннадия Яновича, антикоммунизм был характерен для большинства сверстников Высоцкого, мировоззрение которых сформировалось во многом благодаря 20-му съезду КПСС: «От недостатков нашего общества нам тоже было больно, они были у нас в крови, но всё это как бы поглощалось, втягивалось в искусство, в орбиту творчества, а не политики. Иначе мы бы пошли в диссиденты. Но никто из нас туда не пошел… Мы же были убежденные антикоммунисты, убежденные антисоветчики, но ни Володя, ни Сева (Абдулов) туда не пошли! А пошел Андрей Донатович Синявский. Да и он тоже пошел через творчество. Посадить-то могли и любого из нас! Завтра же!.. Когда посадили Синявского, мы думали, что Володе кранты! Всё — вместе с Синявским погорел и Володя. Я не помню, как эта ситуация разыгрывалась, но помню, было ощущение, что надо Вовку спасать»[66] [67]. После ареста Синявского КГБ действительно «взялся» за Высоцкого. По словам второй жены поэта Людмилы Абрамовой: «Вскоре после того, как Синявского взяли, за Высоцким была установлена слежка. Время от времени кто-то подъезжал к Театру на Таганке, и Володю увозили на беседу, предупредив, что телефон его будет прослушиваться»22.
Да и сам Высоцкий, написавший в 1968 году «Охоту на волков», был уверен, что его тоже арестуют. Как вспоминает Андрей Синявский: «Кстати, я уже сидел, мне рассказывала Мария, моя жена. Он как-то пришел к ней в таком немножко истерическом состоянии, — что, в общем, его возьмут, что его посадят. И он как раз тогда сочинил эту песню, которая, я думаю, песня о диссидентах. Замечательная песня — “Идет охота на волков”. Жена мне эту песню рассказывала, когда на свидании была»2[68].
Для полноты картины процитируем Марию Розанову: «А однажды приехал ко мне Высоцкий и спел “Охоту на волков”. Он был сильно выпивши — и всё требовал, чтобы мы вместе, сейчас, немедленно! поехали в лагерь! И что Володя через “запрет-ку”, через колючую проволоку споет “Охоту на волков” прямо там! И что Андрею Донатовичу это будет приятно!..»[69] [70] [71]; и редактора издательства «Советский писатель» Людмилу Сергееву: «Высоцкий остался верен своему учителю Синявскому — не побоялся прийти к Марии Васильевне сразу после ареста Андрея Донатовича и спеть: “Говорят, что арестован / Лучший парень за три слова…”. Высоцкий приходил на дни рождения Андрея Донатовича, пил за его здоровье и скорейшее возвращение домой и пел любимые Синявским песни. Раза два это было при мне. Высоцкий снимал гитару со стены, настраивал ее и говорил: “Сейчас спою что-нибудь, что так любил Андрей Донатович. Почему любил?! Любит!” И пел “Только не порвите серебряные струны!”. Про Нинку, которая “спала со всей Ордынкою… А мне плевать, мне очень хочется”. “Зачем нам врут — народный суд, народа я не видел” и другие»25.
Теперь вернемся еще раз к реплике Геннадия Яловича о том, что «мы же были убежденные антикоммунисты, убежденные антисоветчики».
Для доказательства данного тезиса разберем фрагмент одного из многочисленных устных рассказов Высоцкого, который называется «Рассказ о двух крокодилах»: «…маленький крокодил всё время надоедает большому, и говорит ему: “Скажите, пожалуйста, а вот это вот как дерево называется?” — Тот говорит: “Баобаб!” — “Скажите, пожалуйста, а это как дерево называется?” — “Не знаю!” — “Так мы щас где плывем-то — в Красном море, что ль?” — “В Красном море!” — “Скажите, пожалуйста, а мы до Ростова отсюда доплывем?” — “Пошел к ебене матери!”. Надоел он ему. И, значит, мы начали выяснять с Мишкой Тумановым^, кто такие эти два крокодила — надо выяснить было. Маленький крокодил, оказывается, доплыл до Капри и там встретился с Горьким, и они там очень с ним подружились. А большой крокодил умер по пути. После этого маленький крокодил специальным водным путем попал в Ростов и стал секретарем обкома. А большой — там его и похоронили, он — в Египте, около пирамид, он — похоронен. Потом они, когда, значит, еще плыли, маленький крокодил всё время цитировал стихотворение: “Сидели два медведя / На ветке золотой, / Один медведь был маленький, / Другой болтал ногой”. Надо выяснить, кто это были два медведя. Мы выяснили со всей достоверностью, со всей принципиальностью мы выяснили, что маленький медведь, который был с кудрявой головой, — это был Владимир Ильич[72]. А большой медведь, который систематически болтал ногой и мешал маленькому мыслить, был Александр Второй2[73]. Это совершенно точно! Когда я посмотрел на картину Шишкина, которая висела у нас в Третьяковской галерее, и смотрю — там оказалось не два медведя, а три! И еще — большая медведица. Большая медведица — это была Надежда Константиновна Крупская»[74].
Итак, в рассказе прямым текстом говорится, что «маленький медведь, который был с кудрявой головой, — это был Владимир Ильич». Более того, об этом «маленьком крокодиле» сказано, что он «доплыл до Капри и там встретился с Горьким».
Как известно, в 1907 — 1910 годах Горький находился на острове Капри в Италии и, как он сам пишет в воспоминаниях «В.И. Ленин» (1924): «После Парижа мы встретились на Капри»[75] [76]. Первый раз Ленин приехал туда в апреле 1908 года, а второй — летом 1910-го31.
Таким образом, смысл данного фрагмента рассказа о крокодилах сводится
