поздно выпускают. А ее забирают навечно, – уже в слезах, и рыдая от смеха, произнесла Ирка.
– Понятно. Значит в морг. Звоню девчатам. Сейчас будем.
Первой, с иконой в руках, со слезами на глазах прибежала Надюха. Увидев Анну, сидящую за столом, и давно держащую рюмку в руках, перекрестилась со словами: «Свят, свят, свят…», рухнула на пол, не удержавшись за косяк двери. В это время появилась Ольга. Зная по телефонному звонку, что Анна умерла, но увидев ее живой, наклонившейся над Надюхой, легла рядом, открыв рот и, обнажив свои золотые зубы. Анна в это время зависала над своей любимой Надюхой. Над Ольгой, которая не прочь была в свои годы выйти замуж, склонился Павел и пытался сделать ей искусственное дыхание «рот в рот». Первой, конечно, она и очнулась. Открыла глаза, обняла Павла за шею, и произнесла: «Это он!»
Толик, ошарашенный происходящим, отставил свой сок, налил рюмку коньяка, и махом ее опрокинул в нужное русло. Ирка набирала чей-то номер и срочно просила явиться в дом Анны. Я, найдя в аптечке Анны нашатырный спирт, упорно тискала пузырек к носу Надюхи. Она очнулась и резко встала, отвергая помощь мужчин.
Ирка напомнила всем, что лучшим средством от стресса является рюмка коньяка, взяла бутылку, разлила его содержимое по рюмкам, начав с себя.
– Вот, видишь, Толик, стоило тебе только появиться в моем доме, как бабы попадали в обморок… А что дальше будет?
– Анечка, я прошу прощения…
Ирка не заставила себя долго молчать, и в ту же минуту высказала очередную умную фразу:
– Прощение у женщины надо просить вовремя, пока она не поняла, что ей теперь и без вас хорошо.
– Я это заметил. Но мое предложение остается в силе. Можете все попадать в обмороки, но я ее заберу к себе.
– Нет уж, лучше Вы к нам! – отрапортовала острая на язык Ирка.
Обалдевшая от искусственного дыхания, Ольга, глядя на Павла, добавила:
– И к нам!
Павел, сидевший рядом со мной, ещё ближе ко мне придвинулся, стараясь этим показать, что он занят. Анна, заметив Ольгино недовольство, решила ее успокоить:
– Оля, не пришел еще твой час и твой мужчина. Но он на пороге.
Это было сказано образно, но дверь открылась и вошел мужчина в голубом костюме медика, с чемоданчиком в руках.
– Врача вызывали?
Кто-то тихо мычал: «не…», кто-то недоумевал, только Ирка сразу нашлась:
– Вызывали. Только Вы, уважаемый доктор, опоздали…
– Что? Больной уже умер?
– Нет, доктор. Кто хотел умереть, умер уже давно. Остальных сами вылечили. И продолжаем лечить. Вот они, воскресшие красотки!
– Чем лечили?
– Коньяком, конечно. Видите, бодрые и румяные. Живее всех живых. А Вы присаживайтесь с нами, выпьем за здоровье наших больных.
К счастью, доктор оказался не пьющим, и компания не пополнилась желающими разделить участь сидящих за столом.
– Ну, вот,– тихо произнесла Ольга, – опять мимо. Прямо, как вчера.
– А что было вчера? – спросила Ирка.
– И вспоминать не хочется. Ну ладно, несчастье к несчастью, как деньги к деньгам…
Девчата все знают эту годовалую историю с Николаем, а для остальных могу и снова повторить.
– Ты про Колю что ли? Так мы не знаем, чем это вчера закончилось.
– Так вот. Познакомились мы с ним по интернету. Так прикипели к друг другу. Звонил каждый час. На работу идет – звонит. На работе сидит – звонит. С работы идет – звонит. Но до меня все никак не доедет. И так целый год. Наступил момент, когда он, наконец-то решился. Говорит, еду, встречай. Я жду. Накрыла стол, сама приготовилась. А его все нет и нет. На звонки не отвечает. Включаю компьютер, захожу на почту. Там письмо от него. Не хочу, мол, тебя обременять. Прости и прощай. Никогда не забуду тебя.
Вот и вся любовь…
А на днях написал мне, что хочет встретиться. Я ответила, приезжай, если хочешь. А у самой уже на душе пусто. Приехал, встретила. Я на стол поставила графинчик своего виноградного. Салатики, шашлык пожарила. Мирно так сидим, беседуем на качелях. Он категорически отказался от вина. Не курит. Ну, ангел, прямо. Говорит тихо, медленно, умно. Ну, я тоже, вроде, не дура. Разговор умею поддержать на любую тему. Спрашиваю: «А ты почему с женой развелся?» «Да,– говорит,– жаловалась, что я по дому ничего делать не хочу.» Я ему отвечаю: «А мне делать ничего и не надо. Я сама все умею. Живи, как в санатории.» Он попрощался и ушел. Вот что, вам, мужикам надо? Пришел на готовенькое, работать не заставляют. Но опять что-то не так.
– Успокойся ты, Оля. Мужик должен быть похож на Газпром. Смотришь на него и думаешь: мечты сбываются. Но нет таких сейчас. Они сами не знают, чего хотят. Живи, как живешь. Вон, Анна, за все годы ни разу про мужиков не заикнулась.
– Ой, Ирка, ты права, с тобой не поспоришь. С тобой даже навигатор соглашается, когда ты за рулем.
– Вот смотрю я на вас, дорогие женщины, и еще раз убеждаюсь, что логика ваша, как лицензионное соглашение – ничего не понятно, но вынужден соглашаться.
– Это, Толик, потому, что ты Анну хочешь забрать. Вот и соглашаешься. А я к твоему умному изречению хочу добавить, что мужская логика, как кредитный договор, напечатанный мелким шрифтом. Поставишь подпись, а потом за голову хватаешься.
– Ира, женщина должна быть умной, но не на столько, чтобы это заметили все. И, уважаемые дамы, вы все просто замечательные! Желаем вам в любом возрасте оставаться такими, какие вы есть сейчас: любимыми, красивыми, мечтательными и радостными! Не унывайте никогда, а нам с Анатолием пора. Работа ждет.
– И я жду всех, у кого еще осталось желание посетить мой обитель и пообщаться не в последний раз! А потому, разрешите откланяться на сегодня?
– Разрешаем! Вы свободны!
Анатолий вызвал «трезвого водителя», хотя и сам был совершенно трезв.
Как только мужчины уехали, все насели на меня.
– Жанна, такое впечатление, что ты, сидя за столом, отсутствовала. Что случилось? Мы тебя не узнаем.
– Ой, девчата, у нее все нормально. Правда, как у вас остальных, такие же проблемы.
– Да нет у меня теперь никаких проблем. Просто плохая погода. А мужики у нас просто класс!
Так, среди своих подруг, оттаяла моя душа, и я от плохой погоды Северного Кавказа улетела в Москву, в надежде отогреться на солнышке Подмосковья.
С метеослужбой «небесной канцелярии» отношения по-прежнему не налаживались до самой осени. Если опаздывает весна или лето, мы негодуем. Но если задержалась осень
