Первыми, кто навестил Сюй Ивэнь после переезда в новый дом, были две маленькие девочки. Они заявились вскоре после свадьбы. Первые слова Итин звучали так: «Братец Ивэй постоянно нам говорил, что его девушка знает куда больше нас». У Сыци живот от смеха заболел: «Эй, Лю Итин, мы ведем себя непочтительно!» Ивэнь тут же в них влюбилась. Ну, проходите, девушки.
В доме братца Ивэя и сестрицы Ивэнь стоял стеллаж с книгами во всю стену, полки были глубокие, и книги задвинули вплотную, а перед ними расставили великолепные вещицы, которые девочки раньше видели в доме у дедушки Цяня. Глазурованные чайники цвета винограда, граната и яблочных листьев, на боках которых теснились выпуклые фрукты, загораживали собой собрание сочинений Андре Жида. От надписей на корешках оставались лишь верхушки, видневшиеся поверх глазурованных чайников: «Тесные…», «Подземелья…», «Фальшиво…», «Достоевский», «Яства…», «Пастораль…». Получался некий тайный смысл. Но при этом возникало ощущение призыва о помощи.
Сюй Ивэнь сказала: «Привет, меня зовут Сюй Ивэнь. С-ю-й. Можете звать меня просто Ивэнь». Сыци и Итин стояли рядом с книжными полками, Ивэнь расслабились, они представились одновременно: «Я Сыци», «Я Итин». Все трое расхохотались. Девочки очень удивились, им показалось, что сестрица Ивэнь еще краше, чем в день свадьбы. Есть люди, которые напоминают прекрасную картину: сначала восхищаешься всей картиной целиком, а потом подмечаешь даже крошечные мазки-завитушки масляной краски, и за всю жизнь не насмотреться. Ивэнь увидела, что девочки постоянно поглядывают на книги, и извиняющимся тоном пояснила, что много книжек не влезло и если им что-то нужно, то она привезет из родительского дома. Они ткнули пальцем в книжную полку: а разве не сложно так брать книги? Сестрица Ивэнь рассмеялась: «Если что надо разбить, то я ставлю рядом с Андре Жидом!» Они втроем снова рассмеялись.
С тех пор они бегали сюда взять взаймы книгу или послушать, как сестрица Ивэнь читает, но никогда не слышали, чтобы она разбила какую-то вещицу. Они не знали: каждый раз, перед тем как бережно снять с полки какой-нибудь тяжелый и дорогой предмет, ей приходилось начисто вытирать руки, чтобы они ни в коем случае руки не вспотели и не оставили отпечатков пальцев. Вот такую изысканную пытку придумала в наказание невестке старая госпожа Цянь. Виновата Ивэнь была не только в том, что сына от госпожи Цянь теперь отделял потолок вместо стены, а, скорее, в том, что в глубине души свекровь считала ее неподходящей партией для Ивэя. Тогда Ивэнь еще целыми днями носила шорты и футболки с короткими рукавами.
Не прошло и года с момента свадьбы, как Ивэй начал ее поколачивать. Он ровно в семь заканчивал работать. Чаще всего в начале одиннадцатого ему звонили с какого-нибудь банкета. Ивэнь стояла рядом с телефоном и чистила яблоко, но кожура тут же рвалась, а это дурная примета. Приходил домой Ивэй в два-три ночи. Она лежала на кровати и прямо-
таки видела, как ключ вгрызается в замок и замок кусает его в ответ. По запаху перегара и сигарет понимала, что муж подошел вплотную, но бежать было некуда. На следующий день он заявлялся с работы и как ни в чем не бывало домогался ее. Свежие синяки были лиловыми, с черным отливом, как баклажан, или оттенка свежей креветки, а старые – цвета лисьей или соболиной шкуры или спитого чая. Принимая ванну, Ивэнь прижимала руку к ране размером с ладонь, а новые удары руками и ногами приходились на старую рану, яркую, как тропическая рыбка. Шум воды в душе заглушал плач – надо было избежать пересудов. А вечером ей снова приходилось слушать, как Ивэй говорит по телефону. Когда он вешал трубку и начинал переодеваться, она вставала за дверью гардеробной и спрашивала: «А можешь сегодня не ходить, а?» Ивэй открывал дверь, видел ее мерцающие глаза, целовал в щеку и уходил.
Когда утром в день свадьбы во время генеральной репетиции Ивэнь смотрела, как обслуга раскатывает красную ковровую дорожку, то внезапно представила, что ее слижет незнакомый длинный язык. Это был самый прекрасный момент в жизни. Только позже Ивэнь поняла: свадьба считается самым прекрасным моментом в жизни женщины не только потому, что потом красота, как внутри, так и снаружи, пойдет на убыль, но и потому, что женщина по собственной инициативе прячет всю свою сексуальность в черный ящик Пандоры. Их с Ивэем огромная двуспальная кровать – единственное место, где она могла всласть демонстрировать собственную красоту. Здесь она умирала и снова возрождалась. Самое дерзкое, на что она решилась, было процедить сквозь зубы: «Нельзя вечером приставать, а по ночам бить!» В ответ Ивэй только улыбнулся и расстегнул запонки. По мере того как расползалась по лицу улыбка, во внешних уголках глаз проступали морщинки, отчего глаза напоминали пару рыбок, которые плывут навстречу друг дружке поцеловаться. Трезвый Ивэй был самым очаровательным мужчиной на земле.
Учитель Ли Гохуа с женой и Сиси наведались и к Ивэнь с Ивэем. Ивэнь при виде Сиси присела на корточки и поздоровалась: «Привет!» Длинные волосы девочки спускались ниже пояса, она ни в какую не хотела их стричь. Сиси унаследовала от матери огромные глаза и высокую переносицу от отца. В десятилетнем возрасте она настояла на том, чтобы самой выбирать себе одежду, и упорствовала в своем выборе. Сиси не поздоровалась в ответ, только крутила в руках прядь волос. Ивэнь заварила две чашки чая, налила Сиси стакан сока и извинилась: муж уехал в командировку в Японию, ей нечем попотчевать гостей. Сиси крутилась на стуле, ей хотелось рассмотреть обстановку и предметы искусства.
Ли Гохуа принялся разглагольствовать об убранстве гостиной. В присутствии красивой женщины его слова сами собой наливались соком, как половой орган. Не то чтобы девушки около тридцати совершенно не годились, но… Он ткнул в нефритовую Гуаньинь[19] на полке, и указательный палец тоже выглядел воодушевленным. С первого взгляда понятно, что камень для статуэтки был взят превосходный, без примесей, ярко-
зеленый. Правая нога Гуаньинь согнута, левая опущена, и на ней оттопырен пухлый большой палец. «Гуаньинь в этой позе называется Авалокитешвара, ее имя означает “рассматривающая звуки мира”. Кулапутра[20] в мире страстей наблюдает за всем живым. Когда читаете книги, то должны осознавать такие категории, как “ишвара”[21] и “татхагата”[22]. Интересно, что на Востоке нравятся зрелые образы, тогда как на Западе предпочитают непорочных юношей и дев или же, как Иисус, взрослых». У Сиси пересохло в горле, она отхлебнула сока и противным голоском процедила, обращаясь к родителям: «Вы же знаете, что я не люблю апельсиновый». Ивэнь поняла, к чему клонит Сиси, и ей это не понравилось. Она словно бы очнулась, поспешила к холодильнику и спросила, подойдет ли виноградный сок. Сиси ничего не ответила.
