волосы и темные, как патока, глаза; каждый раз, когда я смотрю со скалы на «Сломанный Клык», надеясь, что девушка, думающая обо мне, придет на мой берег, — и вспоминаю о своей опрометчивости. Я немного даже ненавижу себя за то, что хочу, чтобы она совершила такую же глупость.
Глава 3
Уилла
Я не опоздала, когда вошла в дом, но ботинки были в грязи, а от меня пахло отливом.
Когда мисс Парк увидела меня, выражение ее лица не изменилось. Держа в руке треснувшую чашку с кофе, она взглянула на папки с делами и сказала:
— Рада, что ты смогла прийти.
Ничего ехидного в фразе не было, но мама приподняла брови.
— Простите. Я работала.
— Бейли приходила, — сказала мама.
Чувствуя себя виноватой, я бросила инструменты на крыльцо и направилась к раковине. Хорошо бы принять душ, но это подождет. Я включила горячую воду и измельчитель мусора в раковине.
— Я встречусь с ней завтра.
Громко работая, утилизатор втягивал песок и ил, а я делала вид, что не замечаю прокурора. Я знала, что, если буду долго избегать ее, она уйдет нескоро. Выждав немного, я опустила голову, а затем спросила возможно недостаточно громко:
— Что вы хотите?
Мисс Парк прочистила горло и развернула стул. Деревянные ножки упирались в линолеум, и я почувствовала, что та оказалось ко мне ближе.
— Нам нужно обсудить ваши слова перед присяжными.
Выковыривая грязь из-под ногтей, я сказала:
— У вас нет показаний, которые я давала полиции.
— Есть, — ответила она.
Голос у нее был ровный, даже мягкий. Краем глаза я видела, как стул скрипнул.
— Но я не потерплю никаких фокусов, когда ты будешь в суде под присягой. Ты единственный свидетель, Уилла.
Во рту образовалась горечь. Все мои познания о суде и присяжных заканчивались программами по телевизору. Показные шоу.
На деле это не просто короткий разговор с детективами, а затем суд. Нет, я разговаривала сначала с береговой охраной и морским патрулем, а потом с полицией в ту ночь, когда умер Леви. А на следующий день пришел детектив, одетый в строгий костюм, и стал делать записи. Когда они арестовали Терри Койне, я опять общалась с детективами. Мой отец стоял рядом со мной во время опознания. Так что совсем не похоже на то, что показывают в шоу.
Они дали мне папку с фотороботами, где на каждой странице находились сорокалетние мужчины с крючковатыми носами и цыплячьими подбородками. Стало страшно от того, как они все похожи. Я не была уверена, пока не указала на нужного парня.
Теперь дело перешло к присяжным. Они должны решить, достаточно ли доказательств его преступления для того, чтобы посадить. Все, что имела полиция — это две гильзы от пуль.
Они совпадали с той коробкой, которую они нашли в багажнике Койне. И мои показания. Свидетельство того, что я видела. Все сводилось к двум пулям и моей памяти и предстанет ли он когда-нибудь перед судом за убийство моего брата. Если улик будет недостаточно, его отпустят. Грудь сдавило в тиски.
— Хорошо, и что мне следует сказать?
Мисс Парк убрала свои ровные черные волосы за ухо и продолжила:
— Я здесь не для того, чтобы говорить за тебя.
— Тогда чего же вы хотите? Я уже все рассказала полиции.
— Все?
Вопрос повис в воздухе на минуту. Затем она произнесла:
— Потому что я хочу спросить тебя о войне за территорию. В этом случае есть причина для убийства. И если ты не расскажешь…
— Не было у нас никакой войны, — спокойно ответила я.
— Мы выяснили, что мистер Койне устанавливал приманки слишком близко к вашим. Как и то, что твой отец обращался за помощью к совету.
Я пожала плечами. Таковы порядки в «Сломанном Клыке». Мисс Парк могла бы расспросить весь город, но никто не рассказал бы о войне, потому что ее не было. Просто один рыбак — я — решил проблему. Это наши воды и правила. Леви ничего бы ей не сказал. И не хотел бы, чтобы я говорила.
Все, что мы сделали — обрезали тросы приманок и выбросили их. Мы легко обошлись с Койне. В прошлом году в деревушке Френдшип кто-то посреди ночи потопил «Лобстэх тэкси» и «Фэнтезиз». Несколькими годами ранее резня в Оулс Хед и стрельба в Матиникус. Если вы нарушали границы рыбака, он должен был отомстить.
Рыбак против рыбака — это личное. Но когда так делал весь город, продуманно и согласовано — это называлось войной за территорию. Поэтому я промолчала и посмотрела мимо мисс Парк.
Спокойно, но стараясь скрыть сарказм, она сказала:
— А потом, по чистой случайности, мистер Койне обнаружил вас с братом на пристани в два часа ночи. Вскоре после того, как понял, что кто-то испортил его приманки. Но это никак не связано.
— Это не война рыбаков за свою территорию, — огрызнулась мама.
— Тогда что? — ответила также мисс Парк.
Моя мать встала между нами и потянулась к картофелечистке. Она поднесла ее к кончикам моих пальцев и беспощадно поскребла. В последний раз она делала так, когда я была ребенком. Я могла бы привести себя в порядок сама.
И все же она намылила и принялась тереть мою ладонь своими тонкими пальцами.
— Откуда вы, мисс Парк? Конкорд?
Ничуть не удивившись, мисс Парк сказала:
— Бостон.
Мама потерла немного сильнее, скрывая сдавленный звук, который она издала. Та самая, которую вызвали из Южного Мэна. Своим вопросом мама попыталась узнать не из Нью-Хэмпшира ли она.
Выпрямившись, мама подставила мои руки под кран и стальным голосом сказала:
— За такого рода войну мы проголосовали бы всем населением. И тогда бы каждый участвовал в этом, а не один ребенок.
— Мам!
Резко вскинув голову, она пристально посмотрела на нас обеих.
— Я не позволю этому ублюдку уйти безнаказанным, только потому что она не понимает, как здесь все устроено.
Вернув внимание к мисс Парк, она продолжала:
— Если вы заявите о войне между рыбаками, присяжные вас не будут даже слушать.
— Тогда, может, мне кто-нибудь расскажет, что произошло.
В голове шумело, а уши заложило так, как если бы я погрузилась глубоко под воду. Испортить чужие приманки не считалось преступлением, но я могла потерять лицензию. Сроком на три года. Три года отцу пришлось бы оплачивать работу помощника и за это время, вместо заработка, деньги бы только уходили.
Поэтому я боролась, утверждая, что ничего не знала об испорченных приманках. Я могла попросить о том, чтобы меня судили присяжные. И если бы они
