Автор: Сондра Митчелл
Книга: Проклятые туманом
Серия: Вне серии
Переводчик: Марина Злобина
Редактор: Королева Виктория
Вычитка: Светлана Павлова
Русификация обложки: Александра Волкова
Специально для группы: Книжный червь/Переводы книг/Каллихен
Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.
Глава 1
Уилла
Надежда исчерпана — осталась лишь вера.
Именно поэтому Сет Арчамбальт занял мое место на лодке отца. Именно поэтому я убрала сэндвичи с яйцом и салатом в холодильник, вместо того чтобы надеть пропитанную маслом одежду.
— Женщина или свинья на борту к беде, — сказал мне отец за ужином накануне вечером. Мама не моргнула и глазом — она знала, что так произойдет.
— И кто же я? — спросила я.
Отец не ответил. Он допил кофе и отошел от стола. Его тяжелые шаги сотрясали пол, когда он натягивал кепку на седеющую голову. Прошлым летом его волосы были медного оттенка, такого же водянистого, как и мои.
В старых морских легендах упоминалось, что рыжие на борту тоже считаются дурной приметой, но мы, Диксоны, годами доказывали обратное. Мы всегда были рыжими, как и жители Новой Англии, Уизли. Даже на черно-белых фотографиях в бабушкиных альбомах виднелись целые поколения веснушек на молочно-белых лицах и волнистые волосы, слишком длинные для блондинов или брюнетов.
И давайте начистоту. Мы стояли на якоре, когда мой брат Леви был застрелен.
Он упал в лодку. Прямо на мои руки. И умер на пристани. Так что формально наше невезение в последнее время не имело никакого отношения к рыжим, свиньям или женщинам на борту «Дженн-а-Ло».
Но я не хотела использовать этот аргумент в свою пользу, особенно перед отправлением отца и парня в октябрьское море. Вот почему я встала на рассвете, которого не видела, и сделала бутерброды, которые не любила.
Выйдя через заднюю дверь, я пинком отбросила с дороги ботинки Леви и направилась к воде. Туман окутал меня влажным полотном. От его прохлады на волосах проступили капли воды. Я тревожно шла сквозь него. Знала дорогу, но из-за тумана ничего не было видно — пришлось вытянуть руку перед собой и продвигаться на ощупь. «Дженн-а-Ло» находилась там же, где и всегда, когда мы не выходили в море. Она казалась призраком в тумане, мы все казались. Зазвенел невидимый портовый колокол, а тихий стук лодок о причал вторил ему.
В воздухе раздались голоса, оторванные от людей. Я узнала их — Мистер О'Тул поинтересовался, осталась ли у Зои Помрой его кофемолка. Мэл Элдрич спросил достаточно ли холодно Лейне Уоллес, заставив того выругаться — это уже 275-й день в году, как он задает этот вопрос, и без сомнения, задаст его в оставшиеся девяносто.
Еще до того, как началась дневная рыбалка, пристань — «Сломанный Клык» — заполнилась обычными, смелыми мужчинами и женщинами. Они смеялись и ругались, готовясь выйти в море, которое с одинаковым удовольствием поглотило бы их и прокормило.
Вероятно, местность всегда носила название «Сломанный Клык». Для пассамакуодди1, ловивших здесь рыбу сначала, а потом для англичан, французов и шотландцев-ирландцев, которые выгнали их.
Забавно, раньше здесь никогда не было такого тумана. Население небольшое, но все говорили о том, что «Сломанный Клык» не был благословлен, но благосклонность получили мы вместе с чистой водой. Теперь уже нет: казалось, что с тех пор, как Леви умер, все стало запутанным. И мы несли этот крест.
Тяжело вздохнув, я поспешила к «Дженн-а-Ло». Сначала сквозь туман проступили только красные буквы ее имени. Но стоило мне провести рукой по бортам, как лодка обрела очертания. Она была ни новой, ни красивой. Но я все равно любила ее. К счастью, в тусклом утреннем свете я не могла разглядеть следы крови Леви на заляпанном тросе, привязанному к деревянной пристани. Прежде чем я смогла задуматься об этом, чья-то рука выплыла из тумана, чтобы дотронуться до моей.
— Яичный салат? — спросил Сет.
— А что же еще? — сказала я и поднялась на борт.
Поставив мини холодильник на пол, я решительно толкнула его на палубу, а затем повернулась, чтобы разглядеть Сета. Тень в тумане внезапно приобрела очертания парня. Моего парня.
В поле зрения Сет привлек меня к себе с такой же уверенностью, какими были и мои шаги к берегу. Коснувшись губами его подбородка, я прижалась к нему еще ближе, чтобы поцеловать. Его кожа была прохладная, и я ощутила вкус кофе и жвачки Juicy Fruit.
Второй поцелуй перерос в желание. Вот в чем была прелесть золотого часа: можно улизнуть с кем-нибудь.
Прервав поцелуй, я прижалась лбом к виску Сета.
— Тебе следует быть осторожным.
— Конечно, — ответил он.
— Заставь отца поесть, — продолжала я.
Дыхание Сета обдало жаром мою щеку.
— В любом случае я спрошу его об этом.
— Не расстраивайся, если ты просто будешь чистить приманки, — продолжила я, — или отбирать самок и маркировать их. Это обычная рыбалка в такое время года.
Я почувствовала, как он улыбнулся.
— Я понял, Уилла.
Конечно. Прекрасно знаю, что понял. Но я чувствовала себя брошенной, осознавая, что сегодня не я буду загребным отца. Каким бы хорошим рыбаком не был Сет, он не мог чувствовать особый ритм нашей лодки. Ее своевольный характер будет поджидать его, чтобы подловить. Как будто зимние моря недостаточно жестоки. Если туман когда-нибудь рассеется, сегодня будет ясно и холодно, но нет никаких объяснений прихотям Атлантики.
— Следи за подъемником2. Он липкий, — сказала я и разгладила вязаную шапочку, чтобы пропустить руку сквозь волосы Сета.
Сет наклонил голову и поцеловал меня. Его рука собственнически обхватила мое бедро, я в ответ сжала волосы Сета. Эгоистично, конечно, но мне хотелось оставить его на краю возбуждения и бессилия от голода, который он не в состоянии утолить.
Я была уверена в одном: Сет Арчамбальт желал меня сильнее всего на свете. Куснув его за нижнюю губу, я отстранилась. И повернувшись к нему спиной, пошла прочь так быстро, как только могла.
В моей семье не принято говорить «Привет» и «Пока», — или другие суеверия. Эта традиция ведет свой путь по материнской линии. Не сказав «Привет», ты не можешь обозначить грань начатого. И избегаешь конца не прощавшись. Может быть, тот, кто все это придумал, считал, что сможет жить вечно. Нужно лишь просто обмануть время, заставив поверить, что их жизнь — это один непрерывный миг.
Они ошибались.
Бейли даже не остановилась перед моим домом.
