по моему лицу. — Месяц, два… а потом…
Старушка многозначительно замолчала, сунула трубку меж тонких губ.
— Что потом?
— Вонять начнешь. Да так, что никто на тебя и не посмотрит.
Неприятные последствия. Об этом информации не было.
— За месяц я найду способ избавиться от истинности.
— Хе-хе, кхе-кхм, кха…
Женщина кашляла и хрипло посмеивалась.
— Сколько я вам должна?
Перехватила баночку поудобнее, вытаскивая из сумки единственный и небольшой запас наличных.
Старушка все не переставала кашлять и пугающе посмеиваться, смотря в пол.
— С вами все в порядке? Как вам помочь?
Тонкие костлявые пальцы отделили одну купюру. Дрожь ее пальцев даже меня зацепила.
Продолжая кашлять, она махнула купюрой на дверь. Разворачиваясь, вновь приложилась к трубке, по-прежнему бухая легкими.
Я вышла на свежий воздух. За закрытой дверью глухо звякнул колокольчик.
Сунула крем в сумку. Прижала ее к себе, как самое ценное сокровище.
Солнце плавно клонилось к закату, окрашивая небо в оранжево-розовые тона. Полупрозрачные облака обрели новые краски.
На полпути к остановке застыла. Гул моторов разрезал тишину улицы, асфальт вибрировал под ногами.
Шагнула в сторону, поближе к крыльцу с выцветшей вывеской. На стекле двери с обратной стороны табличка "Закрыто".
Рев оглушил до звона в ушах. Рефлекторно нащупала балончик. Неизвестно чем он поможет, просто так спокойнее.
Впереди пронеслись два… три мотоцикла. Следом вылетел синий автомобиль, с рокотом мотора скрылся за домом. Шум по-прежнему заполнял округу, но уже не так явно.
Чем скорее уберусь из этого района, тем лучше.
Перехватила отяжелевшую от крема сумку и двинулась дальше. Легкий ветер играл с волосами, ласкал лицо и руки.
Пустота на остановке и на улице пробудила тревогу. Она слабо зудела, курсируя под кожей мелкими иголочками.
Села на обломанную скамейку, посматривая в разные стороны.
Над дорогой между домами висел красный диск солнца. Кровавый закат горел ярко, не ослепляя, позволяя увидеть все оттенки. Вечное непостижимое сияние.
Каждый закат уникален. В нем можно утонуть, затеряться во времени, раствориться в его беспечности, непоколебимости.
Рождение, смерть, разочарование, радость, разрушения, — что угодно произойдет, а закат будет всегда, как и рассвет. Незыблемая сила вне вечности.
Подперев голову кулаком, наслаждалась красками и тишиной, отрешившись от места.
Зря. Поздно заметила подкативший автомобиль.
Неторопливо выпрямилась, садясь ровно. Желудок сжало в тиски.
Тонированное окно с тихим шелестом опустилось. Парень, предлагавший днем найти моему рту "достойное" применение, паскудно усмехнулся.
— Биомусор в моем районе…
Крепкие пальцы барабанили по рулю, сам парень будто негодовал.
— Таким, как ты, здесь не рады.
Нащупала перцовый баллончик, сохраняя внешнее спокойствие. Любая провокация с моей стороны сейчас плохо кончится.
— Учту.
Тяжелый взгляд прошелся по мне, задержался на лице.
— Днем ты больше болтала. Дерзкая рядом с сородичами? — он усмехнулся собственной "гениальной" шутке. — Садись в машину.
Тело словно окаменело.
Подходящие случаю выражения вертелись на языке. Проглотила их. Риск часто паршивое дело.
— Чтобы мой труп нашли утром в сточной канаве?
Мне в ответ продемонстрировали белозубую улыбку.
— Будешь послушной и обойдемся без трупа. В машину садись.
Из его голоса исчезла легкость: он стал тяжелее, более осязаемый и пробирающий.
— Я жду автобус.
— Последний уже уехал.
— Лжешь, — сжала сумку, не двигаясь с места.
Ему точно нельзя верить.
— Как хочешь, — безразлично заявил столичный и плавно тронулся с места.
Думал, я поведусь. Фыркнула, хмуря лоб.
Допустим, автобус действительно уехал…
Черт. Добираться пешком до перехода в Голубой район, там попытаться поймать попутку…
Черт! Опоздаю. Уже опоздала.
Синее авто снова подкатило, на этот раз сдавая задом.
Парень задумчиво смотрел на меня.
— Не побежала за машиной, умываясь слезами и умоляя подождать. Долбанутая? На улице ты ночь не переживешь.
Его слова подтвердили то, о чем я не хотела думать.
— Какое тебе дело? Я биомусор, забыл?
Он раздраженно качнул головой.
— Заканчивай выделываться и залазь в машину.
Хуже отсутствия выбора только выбор из двух одинаково хреновых вариантов.
Глава 4
Холодное кожаное сиденье будто засасывало, сковывало. Я словно села в вязкую, липкую жижу. Измазалась с головы до кончиков пальцев ног.
Дыхание застревало в груди. Легкие не торопились отдавать воздух.
Автомобиль стартовал без рывков. Плавно скользил по дороге, управляемый уверенной рукой столичного.
Нагревшийся от ладони баллончик умиротворял самую малость.
— Что у тебя там?
Парень покосился на сумку, не забывая следить за дорогой.
— Ничего.
— Показывай.
От командного тона внутри все ощетинилось. Буду я еще свою сумку перед столичным выворачивать.
Сжала ее крепче, подушечкой указательного пальца нащупала распылитель баллончика.
Машина на скорости неслась по зеленым лабиринтам улиц Красного района. Знак пересечения с другим районом пока не проехали.
Уловила несколько вычурно одетых девиц, одну пугающую компанию парней и настораживающих типов, вышагивающих вдоль дороги.
Да, трудно было бы добираться в одиночку пешком.
— Показывай, — повторил столичный, добавляя настойчивости в голос.
— Ничего нет, я же сказала.
— Грозная, огрызаешься, — протянул неприятным одобряющим тоном. — Так даже интереснее.
Он схватил сумку, глядя на дорогу, и дернул на себя.
— Ты чего творишь?! — зашипела, не желая отпускать свою вещь.
Столичный раздраженно цокнул и рывком отнял сумку. Машина резко вильнула, но быстро вернулась на свою полосу.
Баллончик остался зажатым в руке и не укрылся от внимания парня. Он коротко хохотнул:
— Не советую. Толку от него как от водяного пистолета. Только сильнее разозлишь или себе же в лицо зарядишь.
— Убежать успею, — вздернула подбородок, уверенная в собственных словах и силах.
— От такого же биомусора — да.
Парень мельком посматривал на дорогу, копаясь в моей сумке.
Раздражение кололо шилом, толстыми иглами протыкало кожу изнутри.
— Это что? — столичный покрутил банку с кремом, посмотрел на меня.
Не твоего ума дело.
Не дождавшись ответа, он открутил крышку, принюхался.
Кожа на носу съехала гармошкой, лицо искривилось.
— Фу, черт! Что это? Ты решила отравить весь биомусор?
Какой ты мерзкий. Тошнит от тебя.
Забрала у него крем, закрутила крышку. Выдернула свою сумку, лежащую между его ног.
Столичный с ухмылкой следил за моими дергаными движениями, не забывая смотреть на дорогу.
— Такая серьезная, прям искришь.
Мы проехали сканеры на границе Голубого района.
Долгая дорога. До универа еще два района проехать.
Сумерки окутывали Амок. Ненавистная столица. Внешне красивая, но отвратительная по сути.
— Мне нравится твоя непокорность. Биомусор обычно жалкий, заикающийся, сопливый, вечно ноющий о несправедливости жизни.
Вы же в этом виноваты! Столичные. Пупы мироздания.
Смолчала, сжимая зубы. Лучше не провоцировать и доехать целой.
— Слушай, что я тебе предлагаю. Расклад такой: ты идешь под меня — тебя никто не трогает, пока я не скажу "фас".
Меня передернуло. Снова это выражение.
