как ей жить, думала о будущем. Отца нет, но Лиза будет стараться в жизни все делать так, как бы хотелось ему. А отцу хотелось видеть в дочери сильного, энергичного человека. Добрый, мягкий, Георгий Тимофеевич не любил слабых. Лиза будет сильной…
Вдруг ближние кусты дрогнули, раздвинулись, и Лиза увидела две белокурые детские головки, в спутанных кудрях торчали сухие листья, иголки хвои. Щеки и рты близнецов Шатровых были измазаны малиной.
Ваня приложил палец к губам и прошептал Лизе:
— Тише! — и, обратись к сестре, хихикнул: — Найдут они нас — фиги две!
Но тут же со всех сторон раздались десятки пронзительно звонких голосов, и Лизу с младшими Шатровыми окружила детвора. Трещал кустарник, ребятишки кричали:
— Вот и нашли!
— Удрали вперед и думают — не найдут их!
— Зато мы видели…
— …как везли машины…
— Новехонькие…
— Какие машины, куда? — встрепенулась Лиза.
— Да на болото.
— Болото завтра же будут чистить, — крикнул черноголовый карапуз.
— И потом торф добывать! — малыш взмахнул рукой и воскликнул в азарте: — Всю зиму добывать будут!
— А зимой вот и не будут!
— Будут!
— Не будут!
Спор решила Лиза:
— Нет, ребята, торф зимой не добывают.
— Не добывают, — повторил Ваня Шатров и уперся руками в бока, подражая отцу. Обращаясь к черномазому мальчугану, юный Шатров с расстановкой спросил: — А скажи, цыганенок, с чем этот торф едят?
— Да, с чем? — тоненько, не без ехидства, пропищала Маша Шатрова.
Черноглазый обиженно шмыгнул носом:
— И не едят его вовсе. Он горит, от него тепло…
Лиза поспешила выручить мальчугана.
— Правильно! Торф — топливо. Его у нас в стране очень много. Торф — самое дешевое топливо. У нас в Соколовке его тоже много. Даже вот здесь, на кладбище, видите, какая земля темная. Это от торфа. А на Шум-болоте его кругом полным-полно.
Лиза присела на скамейку, обняла за плечи худенького черноглазого мальчика.
— Слышал, по утрам вон с той стороны гудка гудят?
— Ага… слышал.
— Это большой-пребольшой завод — Уралмаш… Наш соколовский торф этот завод кормить будет.
— Мы же говорили, что торф едят! Правда, Ваня? — сказала Маша Шатрова, ревниво поглядывая на Лизу: почему не с ней, а с «цыганенком» Лиза так ласкова?
— Так вот, ребятишки, без торфа и завод иной работать не будет, и электростанция ток не даст. — Лиза другой рукой притянула к себе Машу: — И еще торф может есть земля.
— Право? — удивился Ваня. И по его лицу можно было прочесть, что он уже видит, как земля с раскрытым ртом подбирается к штабелям первых опытных кирпичей, возвышающимся сразу за домом Шатровых.
Лиза улыбнулась. Хорошо с детьми. Не хотелось от них уходить.
— Чтобы поля давали большой урожай, их удобряют мелкой торфяной крошкой.
— Хм! — Этот несколько презрительный звук сквозь зубы принадлежал опять-таки юному отпрыску Шатровых. — Вот машины торфяные — шибко интересны. — И он выжидательно посмотрел на Лизу.
— Расскажите нам! — раздалось сразу несколько голосов.
— Ребята, хочется вам всем быть торфяниками?
— И будем, а что?
— Ну, слушайте… Машины будут сами делать из торфяной земли кирпичи, сами раскладывать их по полю для сушки.
— Здорово… Сами! — прошептал черноглазый. — А как зовут эти машины?
— Багеры и стилочные машины… Пойдемте посмотрим их!
Ребята ответили восторженными возгласами. Они схватили Лизу за руки.
— Пойдемте!
— Багеры мы, ребятишки, посмотрим, а стилочных машин еще нет, — сказала Лиза, прощаясь взглядом с могилой отца. — Их пока не выпускают, но обязательно будут выпускать.
— Будут! — подтвердили юные Шатровы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
— Весь третий курс — на разгрузку угля! — прозвучал знакомый голос секретаря комитета комсомола. — Прошу, товарищи, не задерживаться. Лекции переносятся на вечер. Ответственной за работу назначается Остапчук.
— Опять наша Васса в начальство попала! — пропищала Лора Волоскова. Она, маленькая, аккуратно причесанная, только один завиток около уха топорщится, подлетела к Вассе, жарко зашептала ей: — Ты уж, Вассанька, своему-то курсу нормы чуточку, на один мизинчик, убавь, а то в прошлый раз я просто обессилела под конец.
Васса взметнула густыми, сросшимися на переносье бровями:
— Большая норма тебе на пользу… фигурка изящнее будет. Ну, двинулись!
Накрапывал мелкий, нудный осенний дождь. Хмурое небо нависло над крышами. А Васса ликовала:
— Как хорошо, что дождик!
— Да уж чего хорошего! — возражали ей.
— Как «чего хорошего»? Уголь не пылит! Уж верьте опытному человеку.
Студенты должны были выгрузить каменный уголь с платформы, а потом в тачках и на носилках перебросить его на склад. Завод, только что эвакуированный с запада, не успел проложить железнодорожную ветку.
Лиза работала быстро. Она нагрузила носилки, потом тачку, которую подкатил к ней Боря Петров, потом еще носилки. Раскраснелась, пот блестел на лбу, длинная коса свешивалась через плечо, платочек сполз с головы. Васса, подойдя с порожними носилками, подняла его.
— Подожди минутку, платок подвяжи, — сказала она Лизе с покровительственной нежностью. — И косу спрячь, вот так! — она уложила Лизину косу в узел, закрепила ее на затылке своим гребешком.
— Вот и хорошо!
— Товарищи, темпы замедлили! Поторопимся.
От завода на разгрузочную площадку спешили люди с лопатами.
— К нам на помощь, — догадалась Васса. — По двенадцать часов отработали и идут!
В группе людей были преимущественно женщины. А вон совсем седой сутулый старик. Мелькнуло веселое, но бледное лицо тонкого и высокого подростка.
Лиза предложила:
— Девочки, Васса, давайте скажем, что мы весь уголь сами разгрузим!
Васса и Боря Петров вышли навстречу рабочим, стали убеждать, что студенты справятся одни. Начался спор, который решительно прекратила пожилая женщина.
— Спасибо… да время-то не ждет! Уголь надо немедля… — Она первая подкатила тачку к груде угля и взялась за лопату.
— Сводка нынче опять та же, что и вчера, — сказал подросток. — Немцы продвинулись к Сталинграду. Наступают.
Ему никто не ответил. Кто-то вздохнул и закашлялся. Через некоторое время раздался старческий голос:
— Наступать — это еще не значит побеждать.
И больше никто ничего не говорил. Работали сосредоточенно, упорно. Васса оглядела студентов. «Агитировать нечего! Никто не уйдет отсюда, пока не уберем весь уголь!»
…Возвращались с работы в сумерках.
Кто-то неуверенно протянул:
— Может быть, не ходить на лекции?
— Наш курс должен быть на лекциях, все как один! — возразила Васса.
— Остапчук, ты откуда… с Украины? — вдруг спросил Боря Петров.
— Да. Из-под Винницы.
На миг смолкли все голоса. Казалось, каждый из идущих прислушивается к звуку своих шагов по неровной булыжной мостовой.
— Там родные Вассы, — шепнула Лиза Боре Петрову.
Они шли немного впереди других.
— Знаю… — Боря, поправил толстые очки в роговой оправе, вздохнул и кашлем заглушил вздох. Лиза тронула Борю за рукав ватной стеганой куртки:
— Переживаешь, что не на фронте?
— «Наследственная близорукость, усугубленная беспощадным чтением книг», — определил первый врач. —
